Неточные совпадения
По панелям, смазанным жидкой грязью,
люди шагали чрезмерно торопливо и были неестественно одноцветны. Каменные и тоже одноцветные серые дома, не разъединенные заборами, тесно прижатые один к другому, являлись глазу как единое и бесконечное
здание. Его нижний этаж, ярко освещенный, приплюснут к земле и вдавлен
в нее, а верхние, темные, вздымались
в серую муть, за которой небо не чувствовалось.
Это впечатление спутанного хоровода, ленивой, но мощной толкотни, усиливали игрушечные фигурки
людей, осторожно шагавших между
зданий, по изогнутым путям;
людей было немного, и лишь редкие из них торопливо разбегались
в разных направлениях, большинство же вызывало мысль о заплутавшихся, ищущих.
Плывущей своей походкой этот важный
человек переходил из одного
здания в другое, каменное лицо его было неподвижно, только чуть-чуть вздрагивали широкие ноздри монгольского носа и сокращалась брезгливая губа, но ее движение было заметно лишь потому, что щетинились серые волосы
в углах рта.
Очень пыльно было
в доме, и эта пыльная пустота, обесцвечивая мысли, высасывала их. По комнатам, по двору лениво расхаживала прислуга, Клим смотрел на нее, как смотрят из окна вагона на коров вдали,
в полях. Скука заплескивала его, возникая отовсюду, от всех
людей,
зданий, вещей, от всей массы города, прижавшегося на берегу тихой, мутной реки. Картины выставки линяли, забывались, как сновидение, и думалось, что их обесцвечивает, поглощает эта маленькая, сизая фигурка царя.
Клим Самгин подумал: упади она, и погибнут сотни
людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие
люди из пьес Островского. Еще большие сотни,
в ужасе пред смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все
здания, храмы, стены Кремля.
Пред ним снова встал сизый, точно голубь, человечек на фоне льдистых стекол двери балкона. Он почувствовал что-то неприятно аллегорическое
в этой фигурке, прилепившейся, как бездушная, немая деталь огромного
здания, высоко над массой коленопреклоненных, восторженно ревущих
людей. О ней хотелось забыть, так же как о Лидии и о ее муже.
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался
в стену
здания на углу Невского, правый —
в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч
людей, стоявших на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
Да, тяжелый город, скучный, и есть
в нем —
в зданиях и
в людях — что-то угнетающе напряженное.
На улице
люди быстро разделились, большинство, не очень уверенно покрикивая ура, пошло встречу музыке, меньшинство быстро двинулось направо, прочь от дворца, а
люди в ограде плотно прижались к стенам
здания, освободив пред дворцом пространство, покрытое снегом, истоптанным
в серую пыль.
Неточные совпадения
Сам же он во всю жизнь свою не ходил по другой улице, кроме той, которая вела к месту его службы, где не было никаких публичных красивых
зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал или князь;
в глаза не знал прихотей, какие дразнят
в столицах
людей, падких на невоздержанье, и даже отроду не был
в театре.
И сама история только
в тоску повергает: учишь, читаешь, что вот-де настала година бедствий, несчастлив
человек; вот собирается с силами, работает, гомозится, страшно терпит и трудится, все готовит ясные дни. Вот настали они — тут бы хоть сама история отдохнула: нет, опять появились тучи, опять
здание рухнуло, опять работать, гомозиться… Не остановятся ясные дни, бегут — и все течет жизнь, все течет, все ломка да ломка.
Вообще мы старались быть любезны с гостями, показывали им, после завтрака, картинки и, между прочим,
в книге Зибольда изображение японских видов:
людей,
зданий, пейзажей и прочего.
Возвращаясь
в город, мы, между деревень, наткнулись на казармы и на плац. Большие желтые
здания,
в которых поместится до тысячи
человек, шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Но
человек терпеливо, на обломках старого, строил новое
здание крепче и ставил фонарь и теперь зажигает опять огонь и,
в свою очередь, смеется над ветром.