Неточные совпадения
Иногда, чаще всего в час урока истории, Томилин
вставал и ходил по комнате, семь шагов от стола к
двери и обратно, — ходил наклоня голову, глядя в пол, шаркал растоптанными туфлями и прятал руки
за спиной, сжав пальцы так крепко, что они багровели.
Не пожелав узнать, что он запрещает, Лидия
встала из-за стола и ушла, раньше чем Варавка успел остановить ее. В
дверях, схватясь
за косяк, она сказала...
Тотчас же вслед
за Климом
дверь снова отворилась, на пороге
встала Лидия, прищурилась и спросила...
Напевая, Алина ушла, а Клим
встал и открыл
дверь на террасу, волна свежести и солнечного света хлынула в комнату. Мягкий, но иронический тон Туробоева воскресил в нем не однажды испытанное чувство острой неприязни к этому человеку с эспаньолкой, каких никто не носит. Самгин понимал, что не в силах спорить с ним, но хотел оставить последнее слово
за собою. Глядя в окно, он сказал...
В
двери явилась Лидия. Она
встала, как бы споткнувшись о порог, которого не было; одной рукой схватилась
за косяк, другой прикрыла глаза.
Офицер
встал, кашлянул и пошел в комнату, где спал Самгин, адъютант и чиновник последовали
за ним, чиновник шел сзади, выдергивая из усов ехидные улыбочки и гримасы. Они плотно прикрыли
за собою
дверь, а Самгин подумал...
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на
дверь,
встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один
за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив
за собою
дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Дослушав речь протопопа, Вера Петровна поднялась и пошла к
двери, большие люди сопровождали ее, люди поменьше,
вставая, кланялись ей, точно игуменье; не отвечая на поклоны, она шагала величественно,
за нею, по паркету, влачились траурные плерезы, точно сгущенная тень ее.
По двору в сарай прошли Калитин и водопроводчик, там зажгли огонь. Самгин тихо пошел туда, говоря себе, что этого не надо делать. Он
встал за неоткрытой половинкой
двери сарая; сквозь щель на пальто его легла полоса света и разделила надвое; стирая рукой эту желтую ленту, он смотрел в щель и слушал.
На диване было неудобно, жестко, болел бок, ныли кости плеча. Самгин решил перебраться в спальню, осторожно попробовал
встать, — резкая боль рванула плечо, ноги подогнулись. Держась
за косяк
двери, он подождал, пока боль притихла, прошел в спальню, посмотрел в зеркало: левая щека отвратительно опухла, прикрыв глаз, лицо казалось пьяным и, потеряв какую-то свою черту, стало обидно похоже на лицо регистратора в окружном суде, человека, которого часто одолевали флюсы.
Он
встал и начал быстро пожимать руки сотрапезников, однообразно кивая каждому гладкой головкой, затем, высоко вскинув ее, заложив одну руку
за спину, держа в другой часы и глядя на циферблат, широкими шагами длинных ног пошел к
двери, как человек, совершенно уверенный, что люди поймут, куда он идет, и позаботятся уступить ему дорогу.
Самгин почувствовал, что он теряет сознание,
встал, упираясь руками в стену, шагнул, ударился обо что-то гулкое, как пустой шкаф. Белые облака колебались пред глазами, и глазам было больно, как будто горячая пыль набилась в них. Он зажег спичку, увидел
дверь, погасил огонек и, вытолкнув себя
за дверь, едва удержался на ногах, — все вокруг колебалось, шумело, и ноги были мягкие, точно у пьяного.
Она втиснула его
за железную решетку в сад, там молча стояло человек десять мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он
встал, оказался очень большим, широким; заткнув собою
дверь в дом, он сказал что-то негромко и невнятно.
— Не кричите, Безбедов, — сказал Тагильский, подходя к нему. Безбедов, прихрамывая, бросился к
двери, толкнул ее плечом,
дверь отворилась, на пороге
встал помощник начальника,
за плечом его возвышалось седоусое лицо надзирателя.
Самгин еще в начале речи Грейман
встал и отошел к
двери в гостиную, откуда удобно было наблюдать
за Таисьей и Шемякиным, — красавец, пошевеливая усами, был похож на кота, готового прыгнуть. Таисья стояла боком к нему, слушая, что говорит ей Дронов. Увидав по лицам людей, что готовится взрыв нового спора, он решил, что на этот раз с него достаточно, незаметно вышел в прихожую, оделся, пошел домой.
— И вот, видишь, до чего ты теперь дошел! — подхватила генеральша. — Значит, все-таки не пропил своих благородных чувств, когда так подействовало! А жену измучил. Чем бы детей руководить, а ты в долговом сидишь. Ступай, батюшка, отсюда, зайди куда-нибудь,
встань за дверь в уголок и поплачь, вспомни свою прежнюю невинность, авось бог простит. Поди-ка, поди, я тебе серьезно говорю. Ничего нет лучше для исправления, как прежнее с раскаянием вспомнить.
Неточные совпадения
— Кто я? — еще сердитее повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро
встал, зацепив
за что-то, и Левин увидал перед собой в
дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру брата, с его большими испуганными глазами.
На другой день, дамы еще не
вставали, как охотничьи экипажи, катки и тележка стояли у подъезда, и Ласка, еще с утра понявшая, что едут на охоту, навизжавшись и напрыгавшись досыта, сидела на катках подле кучера, взволнованно и неодобрительно
за промедление глядя на
дверь, из которой все еще не выходили охотники.
— Да что же интересного? Все они довольны, как медные гроши; всех победили. Ну, а мне-то чем же довольным быть? Я никого не победил, а только сапоги снимай сам, да еще
за дверь их сам выставляй. Утром
вставай, сейчас же одевайся, иди в салон чай скверный пить. То ли дело дома! Проснешься не торопясь, посердишься на что-нибудь, поворчишь, опомнишься хорошенько, всё обдумаешь, не торопишься.
Он знак подаст — и все хлопочут; // Он пьет — все пьют и все кричат; // Он засмеется — все хохочут; // Нахмурит брови — все молчат; // Так, он хозяин, это ясно: // И Тане уж не так ужасно, // И любопытная теперь // Немного растворила
дверь… // Вдруг ветер дунул, загашая // Огонь светильников ночных; // Смутилась шайка домовых; // Онегин, взорами сверкая, // Из-за стола гремя
встает; // Все
встали: он к
дверям идет.
Должно быть, Николай хотел
встать, потому что Карл Иваныч сказал: «Сиди, Николай!» — и вслед
за этим затворил
дверь. Я вышел из угла и подошел к
двери подслушивать.