Неточные совпадения
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим
видел по лицу ее. Но и в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал в
себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но в течение двух дней он не выбрал времени
для объяснения, а на третий пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
— То же самое желание скрыть от самих
себя скудость природы я
вижу в пейзажах Левитана, в лирических березках Нестерова, в ярко-голубых тенях на снегу. Снег блестит, как обивка гробов, в которых хоронят девушек, он — режет глаза, ослепляет, голубых теней в природе нет. Все это придумывается
для самообмана,
для того, чтоб нам уютней жилось.
«Я — не гимназист, влюбленный в нее, не Макаров, — соображал он. — Я хорошо
вижу ее недостатки, а достоинства ее, в сущности, неясны мне, — уговаривал он
себя. — О красоте она говорила глупо. И вообще она говорит надуманно… неестественно
для девушки ее лет».
— Знакома я с ним шесть лет, живу второй год, но
вижу редко, потому что он все прыгает во все стороны от меня. Влетит, как шмель, покружится, пожужжит немножко и вдруг: «Люба, завтра я в Херсон еду». Merci, monsieur. Mais — pourquoi? [Благодарю вас. Но — зачем? (франц.)] Милые мои, — ужасно нелепо и даже горестно в нашей деревне по-французски говорить, а — хочется! Вероятно,
для углубления нелепости хочется, а может,
для того, чтоб напомнить
себе о другом, о другой жизни.
«Почти старик уже. Он не
видит, что эти люди относятся к нему пренебрежительно. И тут чувствуется глупость: он должен бы
для всех этих людей быть ближе, понятнее студента». И, задумавшись о Дьяконе, Клим впервые спросил
себя: не тем ли Дьякон особенно неприятен, что он, коренной русский церковник, сочувствует революционерам?
—
Видите ли… Рассказывал я вам о
себе разное, там, ну — винюсь: все это я выдумал
для приличия. Жен выдумал и вообще всю жизнь…
В этом настроении не было места
для Никоновой, и недели две он вспоминал о ней лишь мельком, в пустые минуты, а потом, незаметно, выросло желание
видеть ее. Но он не знал, где она живет, и упрекнул
себя за то, что не спросил ее об этом.
Он
видел, что с той поры, как появились прямолинейные юноши, подобные Властову, Усову, яснее обнаружили
себя и люди,
для которых революционность «большевиков» была органически враждебна.
Себя Самгин не считал таким же, как эти люди, но все-таки смутно подозревал нечто общее между ними и
собою. И, размышляя перед Никоновой, как перед зеркалом или над чистым листом бумаги, он говорил...
Он не уклонялся от осторожной помощи ей в ее бесчисленных делах, объясняя
себе эту помощь своим стремлением ознакомиться с конспиративной ее работой, понять мотивы революционности этой всегда спокойной женщины, а она относилась к его услугам как к чему-то обязательному, не
видя некоторого их риска
для него и не обнаруживая желания сблизиться с ним.
После каждого доклада он чувствовал
себя умнее, значительней и чувствовал, что чем более красиво рисует он все то, что
видел, — тем менее страшным становится оно
для него.
Устал и он, Клим Самгин, от всего, что
видел, слышал, что читал, насилуя
себя для того, чтоб не порвались какие-то словесные нити, которые связывали его и тянули к людям определенной «системы фраз».
Не желая
видеть Дуняшу, он зашел в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее
для себя не
увидел ее. Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день. В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
«Она очень свободно открывает
себя предо мною. Я — ничего не мог сказать ей о
себе, потому что ничего не утверждаю. Она — что-то утверждает. Утверждает — нелепость. Возможно, что она обманывает
себя сознательно,
для того чтоб не
видеть бессмыслицы. Ради самозащиты против мелкого беса…»
Он уже не скрывал от
себя, что негодование разогревает в
себе искусственно и нужно это ему
для того, чтобы то, что он
увидит сегодня, не оказалось глупее того, что он уже
видит.
«Мальчишество, — упрекнул он
себя и усмехнулся, подумав: — Очевидно, она много значит
для меня, если я так опасаюсь
увидеть ее в глупом положении».
Но почему-то нужно было
видеть, как поведет
себя Марина, и — вот он сидит плечо в плечо с нею в ложе
для публики.
А Самгин, не сознаваясь
себе в этом, посещал квартиру Дронова почти уже только
для того, чтоб
видеть эту спокойную, дородную, мягкую женщину.
Клим Иванович Самгин был недостаточно реалистичен
для того, чтоб ясно представить
себя в будущем. Он и не пытался делать это. Но он уже не один раз ставил пред
собой вопрос: не пора ли включиться в партию. Но среди существующих партий он не
видел ни одной, достаточно крепко организованной и способной обеспечить ему место, достойное его. Обеспечить — не может, но способна компрометировать каким-нибудь актом, вроде поездки ка-де в Выборг.
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело, до того густо, что обнаружился слой пудры, шея тоже налилась кровью, и кровь, видимо, душила Елену, она нервно и странно дергала головой, пальцы рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики
для сахара. Самгин никогда не
видел ее до такой степени озлобленной, взволнованной и, сидя рядом с нею, согнулся, прятал голову свою в плечи, спрашивал
себя...
Клим Иванович привык смотреть на него как на осведомителя, на измерителя тона событий, на аппарат, который отмечает температуру текущей действительности, и
видел, что Иван теряет эту способность, занятый судорожными попытками перепрыгнуть куда-то через препятствие, невидимое и непонятное
для Самгина, и вообще был поглощен исключительно самим
собою.
Неточные совпадения
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения
для себя в атаках не вижу-с!
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро
для всех,
для человечества,
для России,
для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью
для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо,
видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
Ревность Левина еще дальше ушла. Уже он
видел себя обманутым мужем, в котором нуждаются жена и любовник только
для того, чтобы доставлять им удобства жизни и удовольствия… Но, несмотря на то, он любезно и гостеприимно расспрашивал Васеньку об его охотах, ружье, сапогах и согласился ехать завтра.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное
для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к
себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина,
видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
Она
видела, что Алексей Александрович хотел что-то сообщить ей приятное
для себя об этом деле, и она вопросами навела его на рассказ. Он с тою же самодовольною улыбкой рассказал об овациях, которые были сделаны ему вследствие этого проведенного положения.