Неточные совпадения
Теперь, когда Клим большую часть дня проводил вне дома, многое ускользало от его глаз, привыкших наблюдать, но все же он
видел, что в доме становится все беспокойнее, все люди стали иначе ходить и даже
двери хлопают сильнее.
— Да, вот и — нет его. И писем нет, и меня как будто нет. Вдруг — влезает в
дверь, ласковый, виноватый. Расскажи — где был, что
видел? Расскажет что-нибудь не очень удивительное, но все-таки…
В углу открылась незаметная
дверь, вошел, угрюмо усмехаясь, вчерашний серый дьякон. При свете двух больших ламп Самгин
увидел, что у дьякона три бороды, длинная и две покороче; длинная росла на подбородке, а две другие спускались от ушей, со щек. Они были мало заметны на сером подряснике.
Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около
двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин
видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Он ожидал
увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра, выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями
дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
И, взяв Прейса за плечо, подтолкнул его к
двери, а Клим, оставшись в комнате, глядя в окно на железную крышу, почувствовал, что ему приятен небрежный тон, которым мужиковатый Кутузов говорил с маленьким изящным евреем. Ему не нравились демократические манеры, сапоги, неряшливо подстриженная борода Кутузова; его несколько возмутило отношение к Толстому, но он
видел, что все это, хотя и не украшает Кутузова, но делает его завидно цельным человеком. Это — так.
Через день, прожитый беспокойно, как пред экзаменом, стоя на перроне вокзала, он
увидел первой Алину: явясь в
двери вагона, глядя на людей сердитым взглядом, она крикнула громко и властно...
Лидия заняла комнату, соседнюю с Алиной, и в щель неприкрытой
двери Самгин
видел, что она и уже прибежавшая Сомова торопливо открывают чемодан.
— Не провожал, а открыл
дверь, — поправила она. — Да, я это помню. Я ночевала у знакомых, и мне нужно было рано встать. Это — мои друзья, — сказала она, облизав губы. — К сожалению, они переехали в провинцию. Так это вас вели? Я не узнала…
Вижу — ведут студента, это довольно обычный случай…
Варвара явилась после одиннадцати часов. Он услышал ее шаги на лестнице и сам отпер
дверь пред нею, а когда она, не раздеваясь, не сказав ни слова, прошла в свою комнату, он,
видя, как неверно она шагает, как ее руки ловят воздух, с минуту стоял в прихожей, чувствуя себя оскорбленным.
Самгин взял лампу и, нахмурясь, отворил
дверь, свет лампы упал на зеркало, и в нем он
увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами на месте глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
После Ходынки и случая у манежа Самгин особенно избегал скопления людей, даже публика в фойе театров была неприятна ему; он инстинктивно держался ближе к
дверям, а на улицах,
видя толпу зрителей вокруг какого-то несчастия или скандала, брезгливо обходил людей стороной.
Не желая
видеть этих людей, он прошел в кабинет свой, прилег там на диван, но
дверь в столовую была не плотно прикрыта, и он хорошо слышал беседу старого народника с письмоводителем.
Она открыла
дверь, впустив в коридор свет из комнаты. Самгин
видел, что лицо у нее смущенное, даже испуганное, а может быть, злое, она прикусила верхнюю губу, и в светлых глазах неласково играли голубые искры.
Самгин
видел, как разломились
двери на балконе дворца, блеснул лед стекол, и из них явилась знакомая фигурка царя под руку с высокой, белой дамой.
О том, что он
видел, ему хотелось рассказать этим людям беспощадно, так, чтоб они почувствовали некий вразумляющий страх. Да, именно так, чтоб они устрашились. Но никто, ни о чем не спрашивал его. Часто дребезжал звонок, татарин, открывая
дверь, грубовато и коротко говорил что-то, спрашивал...
В карете гостиницы, вместе с двумя немыми, которые, спрятав головы в воротники шуб, явно не желали ничего
видеть и слышать, Самгин, сквозь стекло в
двери кареты, смотрел во тьму, и она казалась материальной, весомой, леденящим испарением грязи города, крови, пролитой в нем сегодня, испарением жестокости и безумия людей.
По дороге навстречу процессии он
видел, что почти каждый дом выпускает из ворот, из
дверей свое содержимое настроенным так же, как он, — сумрачно, даже как бы обиженно.
Думалось трезво и даже удовлетворенно, —
видеть такой жалкой эту давно чужую женщину было почти приятно. И приятно было слышать ее истерический визг, — он проникал сквозь
дверь. О том, чтоб разорвать связь с Варварой, Самгин никогда не думал серьезно; теперь ему казалось, что истлевшая эта связь лопнула. Он спросил себя, как это оформить: переехать завтра же в гостиницу? Но — все и всюду бастуют…
Самгин
видел в
дверь, как она бегает по столовой, сбрасывая с плеч шубку, срывая шапочку с головы, натыкаясь на стулья, как слепая.
«Как спокойно он ведет себя», — подумал Клим и, когда пристав вместе со штатским стали спрашивать его, тоже спокойно сказал, что
видел голову лошади за углом,
видел мастерового, который запирал
дверь мастерской, а больше никого в переулке не было. Пристав отдал ему честь, а штатский спросил имя, фамилию Вараксина.
Тогда Самгин, пятясь, не сводя глаз с нее, с ее топающих ног, вышел за
дверь, притворил ее, прижался к ней спиною и долго стоял в темноте, закрыв глаза, но четко и ярко
видя мощное тело женщины, напряженные, точно раненые, груди, широкие, розоватые бедра, а рядом с нею — себя с растрепанной прической, с открытым ртом на сером потном лице.
— Королева сидела в гробу, обнимая графиню. Испуганная стража закрыла
дверь. Знали, что графиня Стенбок тоже опасно больна. Послан был гонец в замок к ней и, — оказалось, что она умерла именно в ту самую минуту, когда ее
видели в объятиях усопшей королевы.
Никто не командовал ими, и, не обращая внимания на офицера, начальника караульного отряда, даже как бы не
видя его, они входили в
дверь дворца.
Неточные совпадения
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще ничего не
видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады.
Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В это же время выбежала в
дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
В то время когда он шел по коридору, мальчик отворил
дверь во второй денник налево, и Вронский
увидел рыжую крупную лошадь и белые ноги.
Константин Левин заглянул в
дверь и
увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Он молча вышел из
двери и тут же столкнулся с Марьей Николаевной, узнавшей о его приезде и не смевшей войти к нему. Она была точно такая же, какою он
видел ее в Москве; то же шерстяное платье и голые руки и шея и то же добродушно-тупое, несколько пополневшее, рябое лицо.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти к ней, не хотелось тоже и
видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру к
дверям, он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.