Цитаты со словом «дошёл»
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не
дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить. Есть, брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
Все эти мысли, слова, впечатления
доходили до сознания Клима сквозь другое.
Нужно
дойти до каких-то твердых границ и поставить себя в них, разоблачив и отбросив по пути все выдумки, мешающие жить легко и просто, — вот что нужно.
— Я — читала, — не сразу отозвалась девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные слова не
доходят до моей души. Помните у Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот грубый и злой немец. Пропетое слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
Клим поклонился, наблюдая, как безуспешно она пытается собрать волосы. Он молчал. Память не подсказывала значительных слов, а простые, обыденные слова не
доходили до этой девушки. Его смущало ощущение какой-то неловкости или опасности.
— Там — только машины. Там — от менуэта и гавота
дошли — вот до чего…
Он снова взял Самгина под руку, а когда
дошли до рассыпанной поленницы дров, скомандовал...
— Расстригут меня — пойду работать на завод стекла, займусь изобретением стеклянного инструмента. Семь лет недоумеваю: почему стекло не употребляется в музыке? Прислушивались вы зимой, в метельные ночи, когда не спится, как стекла в окнах поют? Я, может быть, тысячу ночей слушал это пение и
дошел до мысли, что именно стекло, а не медь, не дерево должно дать нам совершенную музыку. Все музыкальные инструменты надобно из стекла делать, тогда и получим рай звуков. Обязательно займусь этим.
— С утра хожу, смотрю, слушаю. Пробовал объяснять. Не
доходит. А ведь просто: двинуться всей массой прямо с поля на Кремль, и — готово! Кажется, в Брюсселе публика из театра, послушав «Пророка», двинулась и — получила конституцию… Дали.
Изволите видеть, до чего
доходят?
Самгин
дошел до маленькой, древней церкви Георгия Победоносца, спрятанной в полукольце домиков; перед папертью врыты в землю, как тумбы, две старинные пушки.
Обмениваясь незначительными фразами, быстро
дошли до подъезда Прейса, Кутузов ткнул пальцем в кнопку звонка, а другую руку протянул Климу.
Дошло до того, что Сомова спросила...
— Ваш отец был настоящий русский, как дитя, — сказала она, и глаза ее немножко покраснели. Она отвернулась, прислушиваясь. Оркестр играл что-то бравурное, но музыка
доходила смягченно, и, кроме ее, извне ничего не было слышно. В доме тоже было тихо, как будто он стоял далеко за городом.
—
Дошел до нас слушок — посидели несколько? Под надзор сюда? Меня — под надзор…
— Нет, — сердито ответил Дьякон и, с трудом вытащив ноги из-под стула, встал, пошатнулся. — Так вы, значит, напишите Любовь Антоновне, осторожненько, — обратился он к Варваре. — В мае, в первых числах,
дойду я до нее.
— Происшествия — пустяки; тут до Тарасовки не боле полутора верст, а там кузнец дела наши поправит в тую же минуту. Вы, значит, пешечком
дойдете. Н-но, уточки, — весело сказал он лошадям, попятив их.
До хвастовства
доходят, до ярости.
— Никак не мог я ожидать, что вы — вы! —
дойдете до утверждения необходимости искусственной фабрикации каких-то буревестников и вообще до…
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч людей, стоявших на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
— Говорят — девять тысяч положено? — спросил он, и, так как Самгин не ответил, он вздохнул: — Вот до чего…
дошло! Девять тысяч…
— Куда? Раздевайтесь! — крикнула она. — На улицах — пьяные, извозчиков — нет, я едва
дошла; придираются, озорничают.
— Не
дойдет, конечно, — ворчал Лютов, косясь на Алину.
— Хороним с участием всех сословий. Уговаривал ломовика — отвези! «Ну вас, говорит, к богу, с покойниками!» И поп тоже — уголовное преступление, а? Скотина. Н-да, разыгрывается штучка… сложная! Алина, конечно, не
дойдет… Какое сердце, Самгин? Жестоко честное сердце у нее. Ты, сухарь, интеллектюэль, не можешь оценить. Не поймешь. Интеллектюэль, — словечко тоже! Эх вы… Тю…
В кухне было тихо, на улице — не стреляли, но даже сквозь ставню
доходил глухой, возбужденный говор. Усиленно стараясь подавить неприятнейшее напряжение нервов, Самгин не спеша начал одеваться. Левая рука не находила рукава пальто.
А этот, товарищ Яков, — что такое он?» — Незаметно для себя Самгин
дошел до бульвара, остановился, посмотрел на голые деревья, — они имели такой нищенский вид, как будто уже никогда больше не покроются листьями.
Дойдя до изгиба улицы, он услыхал впереди чей-то бодрый, удовлетворенно звучавший голос...
Он легко, к своему удивлению, встал на ноги, пошатываясь, держась за стены, пошел прочь от людей, и ему казалось, что зеленый, одноэтажный домик в четыре окна все время двигается пред ним, преграждая ему дорогу. Не помня, как он
дошел, Самгин очнулся у себя в кабинете на диване; пред ним стоял фельдшер Винокуров, отжимая полотенце в эмалированный таз.
Старичок остановился, подождал, когда фельдшер
дошел до него, и заговорил торопливо, вполголоса, шагая мелкими шагами цыпленка...
— Дальше я не пойду, — шепнул Самгин,
дойдя до угла, за которым его побили. Варвара пошла дальше, а он остановился, послушал, как скрипят полозья саней по обнаженным камням, подумал, что надо бы зайти в зеленый домик, справиться о Любаше, но пошел домой.
Он понимал, что говорит плохо и что слова его не
доходят до нее.
— На оттиске рассказа «Взбрело в башку» он супругу моему написал: «Искал ты равновесия,
дошел до мракобесия».
Человек
дошел до угла, остановился и, согнувшись, стал поправлять галошу, подняв ногу; поправил, натянул шляпу еще больше и скрылся за углом.
Она снова, торопясь и бессвязно, продолжала рассказывать о каком-то веселом товарище слесаря, о революционере, который увез куда-то раненого слесаря, — Самгин слушал насторожась, ожидая нового взрыва; было совершенно ясно, что она, говоря все быстрей, торопится
дойти до чего-то главного, что хочет сказать. От напряжения у Самгина даже пот выступил на висках.
— Мы, наконец,
дошли до пределов возможного и должны остановиться, чтоб, укрепясь на занятых позициях, осуществить возможное, реализовать его, а там история укажет, куда и как нам идти дальше. Я — кончил.
Самгин слышал ее крики, но эта женщина, в широком, фантастическом балахоне, уже не существовала для него в комнате, и голос ее
доходил издали, точно она говорила по телефону. Он соображал...
— А голубям — башки свернуть. Зажарить. Нет, — в самом деле, — угрюмо продолжал Безбедов. — До самоубийства
дойти можно. Вы идете лесом или — все равно — полем, ночь, темнота, на земле, под ногами, какие-то шишки. Кругом — чертовщина: революции, экспроприации, виселицы, и… вообще — деваться некуда! Нужно, чтоб пред вами что-то светилось. Пусть даже и не светится, а просто: существует. Да — черт с ней — пусть и не существует, а выдумано, вот — чертей выдумали, а верят, что они есть.
Самгину казалось, что он видит ее медные глаза, крепко сжатые губы, — вода
доходила ей выше колен, руки она подняла над головою, и они не дрожали.
Замолчала. Отель был близко, в пять минут
дошли пешком.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она
дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
Ну-ко, расскажите, “как
дошли вы до жизни такой?”» Оказалось: сын чиновника почты, служил письмоводителем в женской гимназии, давал девицам нелегальную литературу, обнаружили, арестовали, пригрозили, предложили — согласился.
— Вы не
дойдете, ведь это — далеко! Едемте, встретим на кладбище.
— Эт-то… крепко сказано! М-мужественно. Пишут, как обручи на бочку набивают, черт их дери! Это они со страха до бесстрашия
дошли, — ей-богу! Клим Иванович, что ты скажешь, а? Они ведь, брат, некое настроеньице правильно уловили, а?
Но, выпив сразу два стакана вина, он заговорил менее хрипло и деловито. Цены на землю в Москве сильно растут, в центре города квадратная сажень
доходит до трех тысяч. Потомок славянофилов, один из «отцов города» Хомяков, за ничтожный кусок незастроенной земли, необходимой городу для расширения панели, потребовал 120 или даже 200 тысяч, а когда ему не дали этих денег, загородил кусок железной решеткой, еще более стеснив движение.
— «Хоть гирше, та инше», — сказал Дронов, появляясь в двери. — Это — бесспорно, до этого —
дойдем. Прихрамывая на обе ноги по очереди, — сегодня на левую, завтра — на правую, но дойдем!
— Разве не по стопам отцов мы
дошли туда, где находимся?
— Что ж — везде жить можно, была бы душа жива… У меня землячок один в ссылку-то
дошел еле грамотным, а вернулся — статейки печатает…
— В лаптях до рая не
дойдешь, не-ет!
— Вы уж — кончили! Ученая ваша, какая-то там литературная, что ли, квалификация
дошла до конца концов, до смерти. Ставьте точку. Слово и дело дается вновь прибывшему в историю, да, да!
Цитаты из русской классики со словом «дошёл»
Ассоциации к слову «дойти»
Предложения со словом «дойти»
- Однако же, когда дело дошло уже до отправления в путь, то и ею овладело это, и она сопротивлялась так же мало, как и другие.
- А, наверное, до тебя уже дошли слухи о том, что он диплом потерял?
- Месяц назад они поскандалили, наговорили друг другу гадостей, дело могло дойти до рукоприкладства.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «дойти»
Афоризмы русских писателей со словом «дойти»
- Поэзия исчерпаема (хотя еще долго способна развиваться, не сделано и сотой доли), так как ее атомы несовершенны — менее подвижны. Дойдя до предела своего, поэзия, вероятно, утонет в музыке.
Музыка предшествует всему, что обуславливает.
- А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.
- Боже мой, боже мой, страшно подумать, до чего дошла несчастная Россия!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно