Неточные совпадения
Второй оттиск в памяти моей — дождливый день, пустынный угол кладбища; я стою на скользком бугре липкой
земли и смотрю в
яму, куда опустили гроб отца; на дне
ямы много воды и есть лягушки, — две уже взобрались на желтую крышку гроба.
Бабушка заплакала, спрятав лицо в конец головного платка. Мужики, согнувшись, торопливо начали сбрасывать
землю в могилу, захлюпала вода; спрыгнув с гроба, лягушки стали бросаться на стенки
ямы, комья
земли сшибали их на дно.
Я пошел в сад и там, в
яме, увидал его; согнувшись, закинув руки за голову, упираясь локтями в колена, он неудобно сидел на конце обгоревшего бревна; бревно было засыпано
землею, а конец его, лоснясь углем, торчал в воздухе над жухлой полынью, крапивой, лопухом.
В саду дела мои пошли хорошо: я выполол, вырубил косарем бурьян, обложил
яму по краям, где
земля оползла, обломками кирпичей, устроил из них широкое сиденье, — на нем можно было даже лежать. Набрал много цветных стекол и осколков посуды, вмазал их глиной в щели между кирпичами, — когда в
яму смотрело солнце, всё это радужно разгоралось, как в церкви.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить
ямы землей. Через час мы подошли к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и отдохнуть до завтра. После обеда я предложил всем китайцам стать на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
Неточные совпадения
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую
яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в
землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
«Наддай! наддай!» Так наддали, // Что
ямы словно не было — // Сровнялася с
землей!
Тут же, при нем, вырыли
яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело им убиенного, и потом обоих засыпали
землею.
Утром, выпив кофе, он стоял у окна, точно на краю глубокой
ямы, созерцая быстрое движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они казались почти кубическими, приплюснутыми к
земле, плотно покрытой грязным камнем.
— Какая тоска! — ответила она довольно громко. — Какая тоска в этих ночах, в этой немоте сонной
земли и в небе. Я чувствую себя в
яме… в пропасти.