Пользуясь своей безграничной свободой в доме, она часто
уходила ко мне и просиживала у меня целые дни, часто не сказав мне ни одного слова.
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему
я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все
ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (
Уходит; за ним Бобчинский.)
— Вы уж
уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как
я вам говорил. Да лучше всего зайдите
ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра.
Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
— Во-первых, этого никак нельзя сказать на улице; во-вторых, вы должны выслушать и Софью Семеновну; в-третьих,
я покажу вам кое-какие документы… Ну да, наконец, если вы не согласитесь войти
ко мне, то
я отказываюсь от всяких разъяснений и тотчас же
ухожу. При этом попрошу вас не забывать, что весьма любопытная тайна вашего возлюбленного братца находится совершенно в моих руках.
— А вот почему. Сегодня
я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане»
мне попались… Вдруг Аркадий подходит
ко мне и молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка, отнял у
меня книгу и положил передо
мной другую, немецкую… улыбнулся и
ушел, и Пушкина унес.
— Ты вся — солнечный луч! — сказал он, — и пусть будет проклят, кто захочет бросить нечистое зерно в твою душу! Прощай! Никогда не подходи близко
ко мне, а если
я подойду —
уйди!