Не боясь ни людей, ни деда, ни чертей, ни всякой иной нечистой силы, она до ужаса боялась черных тараканов, чувствуя их даже на большом расстоянии от себя. Бывало,
разбудит меня ночью и шепчет...
Бывало — проснется бабушка, долго, сидя на кровати, чешет гребнем свои удивительные волосы, дергает головою, вырывает, сцепив зубы, целые пряди длинных черных шелковинок и ругается шепотом, чтоб не
разбудить меня...
Неточные совпадения
До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она,
разбудила, вывела на свет, связала всё вокруг меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
С минуту он молчит, закрыв глаза, приглаживая ладонями волоса, потом продолжает,
будя прошлое с осторожностью...
Вспоминая эти сказки, я живу, как во сне; меня
будит топот, возня, рев внизу, в сенях, на дворе; высунувшись в окно, я вижу, как дед, дядя Яков и работник кабатчика, смешной черемисин Мельян, выталкивают из калитки на улицу дядю Михаила; он упирается, его бьют по рукам, в спину, шею, пинают ногами, и наконец он стремглав летит в пыль улицы. Калитка захлопнулась, гремит щеколда и запор; через ворота перекинули измятый картуз; стало тихо.
— Исусе Христе, сыне божий,
буди милостив ко мне, грешнице, матери твоея ради…
Ужинали празднично, чинно, говорили за столом мало и осторожно, словно боясь
разбудить чей-то чуткий сон.
Но это не сказалось. Мать всегда
будила очень много ласковых дум о ней, но выговорить думы эти я не решался никогда.
Невидимо высоко звенит жаворонок, и все цвета, звуки росою просачиваются в грудь, вызывая спокойную радость,
будя желание скорее встать, что-то делать и жить в дружбе со всем живым вокруг.
— Твой брат был здесь, — сказал он Вронскому. —
Разбудил меня, чорт его возьми, сказал, что придет опять. — И он опять, натягивая одеяло, бросился на подушку. — Да оставь же, Яшвин, — говорил он, сердясь на Яшвина, тащившего с него одеяло. — Оставь! — Он повернулся и открыл глаза. — Ты лучше скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…
Я лег на диван, завернувшись в шинель и оставив свечу на лежанке, скоро задремал и проспал бы спокойно, если б, уж очень поздно, Максим Максимыч, взойдя в комнату, не
разбудил меня. Он бросил трубку на стол, стал ходить по комнате, шевырять в печи, наконец лег, но долго кашлял, плевал, ворочался…
Все уже разошлись; одна свеча горит в гостиной; maman сказала, что она сама
разбудит меня; это она присела на кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой провела по моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый голос:
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила
побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Приходила к ней матушка, //
Будила, побуживала: // Машенька, пойдем домой!
Отец, поднявшись до́ свету, //
Будил дочурку ласкою, // А брат веселой песенкой;
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки в бор, // В полях трудятся пахари, // В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы в печь — // Идет родная матушка, // Не
будит — пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи, силу запасай!
Другой приказ: «Коровушки // Вчера гнались до солнышка // Близ барского двора // И так мычали, глупые, // Что
разбудили барина, — // Так пастухам приказано // Впредь унимать коров!» // Опять смеется вотчина.