Неточные совпадения
Незаметно плывет над Волгой
солнце; каждый час всё вокруг ново, всё меняется; зеленые горы — как пышные складки на богатой одежде земли; по берегам стоят города и села, точно пряничные издали;
золотой осенний лист плывет по воде.
Было приятно слушать добрые слова, глядя, как играет в печи красный и
золотой огонь, как над котлами вздымаются молочные облака пара, оседая сизым инеем на досках косой крыши, — сквозь мохнатые щели ее видны голубые ленты неба. Ветер стал тише, где-то светит
солнце, весь двор точно стеклянной пылью досыпан, на улице взвизгивают полозья саней, голубой дым вьется из труб дома, легкие тени скользят по снегу, тоже что-то рассказывая.
Так делал он, когда просыпался по воскресеньям, после обеда. Но он не вставал, всё таял.
Солнце уже отошло от него, светлые полосы укоротились и лежали только на подоконниках. Весь он потемнел, уже не шевелил пальцами, и пена на губах исчезла. За теменем и около ушей его торчали три свечи, помахивая
золотыми кисточками, освещая лохматые, досиня черные волосы, желтые зайчики дрожали на смуглых щеках, светился кончик острого носа и розовые губы.
Бабушка, сидя под окном, быстро плела кружева, весело щелкали коклюшки,
золотым ежом блестела на вешнем
солнце подушка, густо усеянная медными булавками. И сама бабушка, точно из меди лита, — неизменна! А дед еще более ссохся, сморщился, его рыжие волосы посерели, спокойная важность движений сменилась горячей суетливостью, зеленые глаза смотрят подозрительно. Посмеиваясь, бабушка рассказала мне о разделе имущества между ею и дедом: он отдал ей все горшки, плошки, всю посуду и сказал...
На углу, в аудиториуме — широко разинута дверь, и оттуда — медленная, грузная колонна, человек пятьдесят. Впрочем, «человек» — это не то: не ноги — а какие-то тяжелые, скованные, ворочающиеся от невидимого привода колеса; не люди — а какие-то человекообразные тракторы. Над головами у них хлопает по ветру белое знамя с вышитым
золотым солнцем — и в лучах надпись: «Мы первые! Мы — уже оперированы! Все за нами!»
— Не смейся, пострел, — сказала Людмила, взяла его за другое ухо и продолжала: — сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это — его радость. И еще он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчел, а для того, о ком мечтают, и это — его желание, — цветок и
золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это — его любовь, — бедный цветок и полдневный тяжелый зной. Пчела, солнце, зной, — понимаешь, мой светик?
Неточные совпадения
Так, как
солнце взглянет весною, когда в огороде всякая пташка пищит и поет и травка пахнет, так и он весь сияет в
золоте.
Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем
солнце, забрасывающее в ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного
золота.
Она села к столу, на котором Лонгрен мастерил игрушки, и попыталась приклеить руль к корме; смотря на эти предметы, невольно увидела она их большими, настоящими; все, что случилось утром, снова поднялось в ней дрожью волнения, и
золотое кольцо, величиной с
солнце, упало через море к ее ногам.
Мне нравится, при этой смете // Искусно как коснулись вы // Предубеждения Москвы // К любимцам, к гвардии, к гвардейским, // к гвардионцам; // Их
золоту, шитью дивятся будто
солнцам! // А в Первой армии когда отстали? в чем? // Всё так прилажено, и тальи все так узки, // И офицеров вам начтём, // Что даже говорят, иные, по-французски.
Магазин Марины был наполнен блеском еще более ослепительным, как будто всю церковную утварь усердно вычистили мелом. Особенно резал глаза Христос, щедро и весело освещенный
солнцем, позолоченный, кокетливо распятый на кресте черного мрамора. Марина продавала старику в полушубке
золотые нательные крестики, он задумчиво пересыпал их из горсти в горсть, а она говорила ему ласково и внушительно: