Неточные совпадения
И вот Артамонов, одетый в чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди тёплой комнаты, в сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном, широком платье. На её бледном лице хорошо светятся серые глаза; мягким голосом она очень просто и покорно, не жалуясь,
рассказала о недавней
смерти мужа,
о том, что хочет продать усадьбу и, переехав в город, открыть там прогимназию.
Этот большой, медно-рыжий человек, конечно, усмехался, он усмехался всегда,
о чём бы ни говорилось; он даже
о болезнях и
смертях рассказывал с той же усмешечкой, с которой говорил
о неудачной игре в преферанс; Артамонов старший смотрел на него, как на иноземца, который улыбается от конфуза, оттого, что не способен понять чужих ему людей; Артамонов не любил его, не верил ему и лечился у городского врача, молчаливого немца Крона.
Неточные совпадения
Он выслушал
о смерти отца, затем
рассказал о себе.
— Ты слышал, что Щедрин перед
смертью приглашал Ивана Кронштадтского? — спрашивала она и
рассказывала о Льве Толстом анекдоты, которые рисовали его человеком самовлюбленным, позирующим.
Я начал было плакать, не знаю с чего; не помню, как она усадила меня подле себя, помню только, в бесценном воспоминании моем, как мы сидели рядом, рука в руку, и стремительно разговаривали: она расспрашивала про старика и про
смерть его, а я ей об нем
рассказывал — так что можно было подумать, что я плакал
о Макаре Ивановиче, тогда как это было бы верх нелепости; и я знаю, что она ни за что бы не могла предположить во мне такой совсем уж малолетней пошлости.
— Когда я получил телеграмму
о смерти Холостова, сейчас же отправился в министерство навести справки. У меня там есть несколько знакомых чиновников, которые и
рассказали все, то есть, что решение по делу Холостова было получено как раз в то время, когда Холостов лежал на столе, и что министерство перевело его долг на заводы.
Кирила Петрович с великим удовольствием стал
рассказывать подвиг своего француза, ибо имел счастливую способность тщеславиться всем, что только ни окружало его. Гости со вниманием слушали повесть
о Мишиной
смерти и с изумлением посматривали на Дефоржа, который, не подозревая, что разговор шел
о его храбрости, спокойно сидел на своем месте и делал нравственные замечания резвому своему воспитаннику.