Неточные совпадения
Самое жуткое, что
осталось в памяти ослепляющим
пятном, это — женщина, Паула Менотти. Он видел её в большой, пустой комнате с голыми стенами; треть комнаты занимал стол, нагруженный бутылками, разноцветным стеклом рюмок и бокалов, вазами цветов и фрукт, серебряными ведёрками с икрой и шампанским. Человек десять рыжих, лысых, седоватых людей нетерпеливо сидели за столом; среди нескольких пустых стульев один был украшен цветами.
Этот поток теней, почему-то более страшных, чем люди, быстро исчез, Яков понял, что у ворот фабрики разыгралась обычная в понедельник драка, — после праздников почти всегда дрались, но в памяти его
остался этот жуткий бег тёмных, воющих
пятен. Вообще вся жизнь становилась до того тревожной, что неприятно было видеть газету и не хотелось читать её. Простое, ясное исчезало, отовсюду вторгалось неприятное, появлялись новые люди.
Сзади его
оставалась такая же разбитая, развороченная жизнь, а впереди из мягкой ямы в центре дымных туч белесым
пятном просвечивало мёртвенькое солнце.
Но ни Тушин, ни Вера, ни сама Татьяна Марковна, после ее разговора с первым, не обменялись ни одним словом об этом. Туманное
пятно оставалось пятном, не только для общества, но для самих действующих лиц, то есть для Тушина и бабушки.
Неточные совпадения
Тут смех опять превратился в нестерпимый кашель, продолжавшийся пять минут. На платке
осталось несколько крови, на лбу выступили капли пота. Она молча показала кровь Раскольникову и, едва отдыхнувшись, тотчас же зашептала ему опять с чрезвычайным одушевлением и с красными
пятнами на щеках:
Сняв пальто, он оказался в сюртуке, в накрахмаленной рубашке с желтыми
пятнами на груди, из-под коротко подстриженной бороды торчал лиловый галстух бабочкой. Волосы на голове он тоже подстриг, они лежали раздвоенным чепчиком, и лицо Томилина потеряло сходство с нерукотворенным образом Христа. Только фарфоровые глаза
остались неподвижны, и, как всегда, хмурились колючие, рыжие брови.
Он молчал, гладя ее голову ладонью. Сквозь шелк ширмы, вышитой фигурами серебряных птиц, он смотрел на оранжевое
пятно лампы, тревожно думая: что же теперь будет? Неужели она
останется в Петербурге, не уедет лечиться? Он ведь не хотел, не искал ее ласк. Он только пожалел ее.
Но Нехаева как-то внезапно устала, на щеках ее, подкрашенных морозом,
остались только розоватые
пятна, глаза потускнели, она мечтательно заговорила о том, что жить всей душой возможно только в Париже, что зиму эту она должна бы провести в Швейцарии, но ей пришлось приехать в Петербург по скучному делу о небольшом наследстве.
Самгин еще раз подумал, что, конечно, лучше бы жить без чудаков, без шероховатых и пестрых людей, после встречи с которыми в памяти
остаются какие-то цветные
пятна, нелепые улыбочки, анекдотические словечки.