Неточные совпадения
— Вот и люби меня эдак же, — предложил Пётр, сидя на подоконнике и разглядывая искажённое лицо жены в сумраке, в углу. Слова её он находил глупыми, но с изумлением чувствовал законность её горя и
понимал, что это — умное горе. И хуже всего в горе этом было то, что оно грозило
опасностью длительной неурядицы, новыми заботами и тревогами, а забот и без этого было достаточно.
Он смутно почувствовал, что сказано им не то, что хотелось сказать, и даже сказана какая-то неправда. А чтоб успокоить жену и отвести от себя
опасность, нужно было сказать именно правду, очень простую, неоспоримо ясную, чтоб жена сразу
поняла её, подчинилась ей и не мешала ему глупыми жалобами, слезами, тем бабьим, чего в ней до этой поры не было. Глядя, как она небрежно, неловко укладывает дочь, он говорил...
У графа опять кровь бросилась в голову, он обхватил ее за талию, целовал ее шею, глаза… Анна Павловна
поняла опасность своего положения. Чувство стыда и самосохранения, овладевшее ею, заставило забыть главную мысль. Она сильно толкнула графа, но тот держал ее крепко.
«Тетка, — говорит Исмайлов, — должна была действовать на детей и на отца, а я против полковника, наблюдая за каждым его словом и поступком, как строгий цензор и как неумолимый критик». Но полковник нашел, что двух этих обязанностей духовному магистру еще мало, и начал этого «цензора и критика» нагло и беспощадно вымучивать. Воспитанный на семинарских хриях, Исмайлов отбивался очень неуклюже и
понимал опасности своего положения, а других эти турниры забавляли.
Неточные совпадения
— Я
понимаю именно такую охоту, — говорила Зося. — Это совсем не то, что убивать птицу из-под собаки… Охота с ружьем — бойня. А здесь есть риск, есть
опасность.
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «Не притворялся ли он в день катастрофы?» Они дали ему
понять, что припадок этот был даже необыкновенный, продолжался и повторялся несколько дней, так что жизнь пациента была в решительной
опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
Осмотрев больного тщательно (это был самый тщательный и внимательный доктор во всей губернии, пожилой и почтеннейший старичок), он заключил, что припадок чрезвычайный и «может грозить
опасностью», что покамест он, Герценштубе, еще не
понимает всего, но что завтра утром, если не помогут теперешние средства, он решится принять другие.
По вздоху, вырвавшемуся у моих спутников, я
понял, что мы действительно подвергались серьезной
опасности.
По тревожному тону его голоса я
понял, что нам грозит
опасность, и оглянулся назад.