Неточные совпадения
Тихо, точно прислушиваясь к чему-то, и медленно, как бы
с трудом вспоминая слова,
монах говорил пухлолицему парню келейнику, похожему на банщика...
— Трудно понять, кто теперь верит, — не сразу ответил
монах. — Думают все — много, а веры не заметно. Думать-то не надо, если веришь. Этот, который о боге
с рогами
говорил…
— Да, — сказал
монах, — веры мало; я после войны
с солдатами ранеными
говорил, вижу: и солдат войне не верит!
На расплывшееся, красное лицо Натальи
монах смотрел так же ласково, как на всё и на всех, но
говорил с нею меньше, чем
с другими, да и сама она постепенно разучивалась
говорить, только дышала. Её отупевшие глаза остановились, лишь изредка в их мутном взгляде вспыхивала тревога о здоровье мужа, страх пред Мироном и любовная радость при виде толстенького, солидного Якова.
С Тихоном
монах был в чём-то не согласен, они ворчали друг на друга, и хотя не спорили, но оба ходили мимо друг друга, точно двое слепых.
Неточные совпадения
Когда я выезжал из города в окрестности, откуда-то взялась и поехала, то обгоняя нас, то отставая, коляска; в ней на первых местах сидел августинец
с умным лицом, черными, очень выразительными глазами,
с выбритой маковкой, без шляпы, в белой полотняной или коленкоровой широкой одежде; это бы ничего: «On ne voit que зa», —
говорит француженка; но рядом
с монахом сидел китаец — и это не редкость в Маниле.
Наконец мы собрались к миссионерам и поехали в дом португальского епископа. Там, у молодого миссионера, застали и монсиньора Динакура, епископа в китайском платье, и еще
монаха с знакомым мне лицом. «Настоятель августинского монастыря, — по-французски не
говорит, но все разумеет», — так рекомендовал нам его епископ. Я вспомнил, что это тот самый
монах, которого я видел в коляске на прогулке за городом.
По приезде адмирала епископ сделал ему визит. Его сопровождала свита из четырех миссионеров, из которых двое были испанские
монахи, один француз и один китаец, учившийся в знаменитом римском училище пропаганды. Он сохранял свой китайский костюм, чтоб свободнее ездить по Китаю для сношений
с тамошними христианами и для обращения новых. Все они завтракали у нас; разговор
с епископом, итальянцем, происходил на французском языке, а
с китайцем отец Аввакум
говорил по-латыни.
— А пожалуй; вы в этом знаток. Только вот что, Федор Павлович, вы сами сейчас изволили упомянуть, что мы дали слово вести себя прилично, помните.
Говорю вам, удержитесь. А начнете шута из себя строить, так я не намерен, чтобы меня
с вами на одну доску здесь поставили… Видите, какой человек, — обратился он к
монаху, — я вот
с ним боюсь входить к порядочным людям.
Он вступил в разговор
с захожим
монахом, ожидавшим, как мы уже
говорили, подле кресел Lise его выхода.