Вечером, в день родов, сидя
на крыльце дома с Никитой и Тихоном, он рассказал, задумчиво улыбаясь...
Неточные совпадения
— Что такое? — спросил он и пошёл к
дому, шагая осторожно, как по жёрдочке над глубокой рекою. Баймакова прощалась с дочерью, стоя
на крыльце, Никита заметил, что, когда она взглянула
на отца, её красивое лицо странно, точно колесо, всё повернулось направо, потом налево и поблекло.
— Да; пойду оденусь, — сказал отец, встал из-за стола и пошёл к
дому; спустя минуту Илья побежал за ним, догнал его
на крыльце.
«Ничего не надо говорить», — подумал Яков, выходя
на крыльцо, и стал смотреть, как тени чёрной и белой женщин стирают пыль с камней; камни становятся всё светлее. Мать шепталась с Тихоном, он согласно кивал головою, конь тоже соглашался; в глазу его светилось медное пятно. Вышел из
дома отец, мать сказала ему...
После разговора своего с Алексеем Александровичем Вронский вышел
на крыльцо дома Карениных и остановился, с трудом вспоминая, где он и куда ему надо итти или ехать.
Тем не менее когда ступил
на крыльцо дома госпожи Хохлаковой, вдруг почувствовал на спине своей озноб ужаса: в эту только секунду он сознал вполне и уже математически ясно, что тут ведь последняя уже надежда его, что дальше уже ничего не остается в мире, если тут оборвется, «разве зарезать и ограбить кого-нибудь из-за трех тысяч, а более ничего…».
Остановив сани, скитники подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у него была залита кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была ужасная.
На крыльце дома показался кучер и начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула к месту убийства.
По вечерам
на крыльце дома собиралась большая компания: братья К., их сестры, подростки; курносый гимназист Вячеслав Семашко; иногда приходила барышня Птицына, дочь какого-то важного чиновника. Говорили о книгах, о стихах, — это было близко, понятно и мне; я читал больше, чем все они. Но чаще они рассказывали друг другу о гимназии, жаловались на учителей; слушая их рассказы, я чувствовал себя свободнее товарищей, очень удивлялся силе их терпения, но все-таки завидовал им — они учатся!
Неточные совпадения
А вы — стоять
на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в
дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож
на такого человека, что хочет подать
на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит
на цыпочках вслед за квартальными.)
Он ни во что не вмешивался, довольствовался умеренными данями, охотно захаживал в кабаки покалякать с целовальниками, по вечерам выходил в замасленном халате
на крыльцо градоначальнического
дома и играл с подчиненными в носки, ел жирную пищу, пил квас и любил уснащать свою речь ласкательным словом «братик-сударик».
На этих мыслях, которые завлекли ее так, что она перестала даже думать о своем положении, ее застала остановка у
крыльца своего
дома. Увидав вышедшего ей навстречу швейцара, она только вспомнила, что посылала записку и телеграмму.
Не зная, когда ему можно будет выехать из Москвы. Сергей Иванович не телеграфировал брату, чтобы высылать за ним. Левина не было
дома, когда Катавасов и Сергей Иванович
на тарантасике, взятом
на станции, запыленные как арапы, в 12-м часу дня подъехали к
крыльцу Покровского
дома. Кити, сидевшая
на балконе с отцом и сестрой, узнала деверя и сбежала вниз встретить его.
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его
доме роль экономки, падал свет
на снег площадки пред
домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал
на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не смела положить передние лапы ему
на грудь.