Неточные совпадения
Берегом, покачиваясь
на длинных ногах, шагает высокий большеголовый парень, без шапки, босой,
с удилищами
на плече и корзиною из бересты в
руках.
На его тонком сутулом теле тяжело висит рваное ватное пальто, шея у него длинная, и он странно кивает большой головой, точно кланяясь всему, что видит под ногами у себя.
Бурмистров привык, чтобы его желания исполнялись сразу, он нахмурил темные брови, глубоко вздохнул и тот час выпустил воздух через ноздри — звук был такой, как будто зашипела вода, выплеснутая
на горячие уголья. Потом молча, движениями
рук и колена, посадил кривого в угол,
на стул, сел рядом
с ним, а
на стол положил свою большую жилистую
руку в золотой шерсти. И молча же уставил в лицо Тиунова ожидающий, строгий взгляд.
Говорил он долго и сухо, точно в барабан бил языком. Бурмистров, заложив
руки за спину, не мигая, смотрел
на стол, где аккуратно стояли и лежали странные вещи: борзая собака желтой меди, стальной кубик, черный,
с коротким дулом, револьвер, голая фарфоровая женщина, костяная чаша, подобная человечьему черепу, а в ней — сигары, масса цапок
с бумагами, и надо всем возвышалась высокая,
на мраморной колонне, лампа
с квадратным абажуром.
В проломе каменной стены сада стоял длинный Сима
с удочками в
руке и бездонным взглядом, упорно, прямо, не мигая, точно слепой
на солнце, смотрел
на девиц. Они шли к нему, слащаво улыбаясь, малина и бурьян цапали их платья, подруги, освобождаясь от цепких прикосновений, красиво покачивались то вправо, то влево, порою откидывали тело назад и тихонько взвизгивали обе.
Девушкин начал прятаться от людей, ходил в город всё реже и только когда не мог избежать этого. Ясно видел, что никому не нравится, все смотрят
на него
с любопытством и нет людей, которые привлекали бы его сердце. Его длинная фигура,
с неуклюжею головою
на уродливо тонкой шее, желтое, костлявое лицо и пустые глаза, его робость, скрипучий, срывающийся голос и неподвижные, лишние
руки — весь он не возбуждал в людях симпатии.
Приподнялась, села
на постели и закачалась, обняв колена
руками, думая о чем-то. Юноша печально осматривал комнату — всё в ней было знакомо и всё не нравилось ему: стены, оклеенные розовыми обоями, белый глянцевый потолок,
с трещинами по бумаге, стол
с зеркалом, умывальник, старый пузатый комод, самодовольно выпятившийся против кровати, и ошарпанная, закоптевшая печь в углу. Сумрак этой комнаты всегда — днем и ночью — был одинаково душен.
Но тело горбуна вздрогнуло, он высоко взмахнул
руками и исчез, а
на его месте явился Бурмистров
с взлохмаченными кудрями, голой грудью — красивый и страшный.
Он прислушался — в доме стояла плотная, непоколебимая тишина,
с улицы не доносилось ни звука. Потом он долго и молча стоял среди комнаты, сунув
руки в карманы и глядя исподлобья
на Бурмистрова, — тот сидел неподвижно, согнув спину и опустя голову.
Они оба начали злиться и взвизгивать — но тут неслышно явилась Паша, сунула в дверь
руку с зажженной лампой, — Четыхер принял лампу, поднял ее над головой и осветил поочередно Бурмистрова
на постели,
с прижатыми к груди
руками и встрепанной головой, изломанное тело Симы
на полу, а около печи Артюшку. Он стоял, положив ладони
на дуло ружья, и лицо его улыбалось кривой бессменной улыбкой.
Пистолет шел рядом
с Вавилой, но не смотрел
на него. Ружье держал под мышкой вниз дулом,
руки в карманах потертой короткой куртки из толстого синего драпа.
На голове его кожаный картуз, большой козырек закрывал глаза, бросая
на лицо черную тень.
От него шарахнулись во все стороны, кто-то
с испуга больно ударил его по боку палкой, кто-то завыл. Вавило кинулся
на колени, вытянул вперед
руки и бесстрашно взывал...
По лестнице в это время поднимались Половодовы. Привалов видел, как они остановились в дверях танцевальной залы, где их окружила целая толпа знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с женой, потом сдал ее
с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел в буфет. Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и поднял в знак удивления плечи.
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя
на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования.
С пламенем в груди прошу
руки вашей.
Осип. Да, хорошее. Вот уж
на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув
рукою), — бог
с ним! я человек простой».
Дай только, боже, чтобы сошло
с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил:
на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает
рукою), чтоб можно было
на ладонку посадить, да-с! Все будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!
Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг
на друга; оба
с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и
руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.