Неточные совпадения
Полканову казалось, что он раздвоился: одна половина его существа поглощена этой чувственной красотой и рабски созерцает её, другая механически отмечает состояние первой. Он отвечал на вопросы девушки и сам о чём-то спрашивал её, будучи не
в состоянии оторвать глаз от её соблазнительной фигуры. Он уже назвал её про
себя «роскошной самкой» и внутренне усмехнулся над
собой, но это не
уничтожило его раздвоения.
Ощущение непонятной тревоги смущало и раздражало его. Чувство недовольства
собой редко являлось
в нём, но и являясь, никогда не охватывало его сильно и надолго — он умел быстро справляться с ним. Он был уверен, что человек должен понимать свои эмоции и развивать или
уничтожать их, и, когда при нём говорили о таинственной сложности психической жизни человека, он, иронически усмехаясь, называл такие суждения «метафизикой».
Во всяком случае, то, что творится
в нём, не есть начало увлечения женщиной, это протест ума, оскорблённого столкновением, из которого он не вышел победителем, хотя его противник детски слаб. Нужно говорить с этой девушкой образами. Его обязанность —
уничтожить её дикие понятия, разрушить все эти грубые и глупые фантазии, впитанные её мозгом. Нужно обнажить её ум от заблуждений, очистить, опустошить её душу, тогда она будет способна и вместить
в себя истину.
Сидя за столом, пред остывшим стаканом чая, он попробовал
уничтожить всю эту игру раздражённых за день чувств, но
в нём явилась жалость к самому
себе, и он отказался от хирургических операций над
собой.
И вот для женщины только два выхода: один — сделать из себя урода, уничтожить или
уничтожать в себе по мере надобности способность быть женщиной, т. е. матерью, для того чтобы мужчина мог спокойно и постоянно наслаждаться; или другой выход, даже не выход, а простое, грубое, прямое нарушение законов природы, который совершается во всех так называемых честных семьях.
Из этого ясно можно было понять — однако не поняли, — что для новой мысли определения классики, романтики не свойственны, не существенны, что она ни то, ни другое или, лучше, и то и другое, но не как механическая смесь, а как химический продукт, уничтоживший в себе свойства составных частей, как результат уничтожает причины, одействотворяя их, как силлогизм
уничтожает в себе посылки.
И потому одно, что мы можем делать и для своего блага, и для блага всех людей, это то, чтобы
уничтожить в себе этот источник зла, от которого страдают люди.
Без понятия андрогина остается непонятной центральная идея религии — идея образа и подобия Божия» [Там же, с. 190–191.]. «Небесная София (идея) была помощницей первозданного человека, не бывшего ни мужчиной, ни женщиной; через свой союз с нею — который, следовательно, не мог быть половым — он и должен был упрочить андрогина и
уничтожить в себе возможность стать мужчиною или женщиною.
Неточные совпадения
Нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить
в чем-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили
себя сами; порядок доказательств, которыми они
уничтожают свои предупреждения, очень оригинален; чтоб выучиться их диалектике, надо опрокинуть
в уме своем все школьные правила логики.
Еще утром, едва проснувшись, он уже почувствовал, что этот день начался
в черных лучах. Он мрачно оделся, неохотно позавтракал, забыл прочитать газету и долго курил, погруженный
в невыразимый мир бесцельного напряжения; среди смутно возникающих слов бродили непризнанные желания, взаимно
уничтожая себя равным усилием. Тогда он занялся делом.
Хотя распоряжения капитана были вполне толковы, помощник вытаращил глаза и беспокойно помчался с тарелкой к
себе в каюту, бормоча: «Пантен, тебя озадачили. Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под черным флагом пирата?» Но здесь Пантен запутался
в самых диких предположениях. Пока он нервически
уничтожал рыбу, Грэй спустился
в каюту, взял деньги и, переехав бухту, появился
в торговых кварталах Лисса.
— Наша армия уже разбита, и мы — накануне революции. Не нужно быть пророком, чтоб утверждать это, — нужно побывать на фабриках,
в рабочих казармах. Не завтра — послезавтра революция вспыхнет. Пользуясь выступлением рабочих, буржуазия
уничтожит самодержавие, и вот отсюда начнется нечто новенькое. Если буржуазия, при помощи военщины, генералов, сумеет организоваться — пролетариат будет иметь пред
собой врага более опасного, чем царь и окружающие его.
—
Уничтожай его! — кричал Борис, и начинался любимейший момент игры: Варавку щекотали, он выл, взвизгивал, хохотал, его маленькие, острые глазки испуганно выкатывались, отрывая от
себя детей одного за другим, он бросал их на диван, а они, снова наскакивая на него, тыкали пальцами ему
в ребра, под колени. Клим никогда не участвовал
в этой грубой и опасной игре, он стоял
в стороне, смеялся и слышал густые крики Глафиры: