Неточные совпадения
— Бывает Варенька, потом изредка заезжает Банарцева… помнишь её? Людмила Васильевна… она тоже плохо живёт со своим супругом… но она умеет
не обижать себя. У мужа
много бывало мужчин, но интересных — ни одного! Положительно,
не с кем словом перекинуться… хозяйство, охота, земские дрязги, сплетни — вот и всё, о чём они
говорят…
«В сущности она, — думал он, — вульгарна: слишком
много крови и мускулов, мало нервов. Её наивное лицо неинтеллигентно, а гордость, сверкающая в открытом взгляде её глубоких тёмных глаз, — это гордость женщины, убеждённой в своей красоте и избалованной поклонением мужчин. Сестра
говорила, что эта Варенька всех побеждает. Конечно, она попытается победить и его. Но он приехал сюда работать, а
не шалить, и она скоро поймёт это».
Один
говорил глухим голосом, полным задушевности и скорбных нот сожаления к заблуждающемуся противнику; другой — спокойно, с сознанием своего умственного превосходства, с желанием
не употреблять тех слов, колющих самолюбие противника, которых всегда так
много в споре двух людей о том, чья истина ближе к истине.
Ему
не хотелось
говорить, хотя иногда он чувствовал, что
много мог бы сказать ей.
И ещё
много она
говорила ему, но всё это нисколько
не уменьшало и
не увеличивало того, что он чувствовал. Он ничего
не отвечал на её слова до поры, пока она
не сказала ему, что уходит. Тогда он тихонько спросил...
Теперь же Кувалда явился перед ним в новом виде: он
не говорил много и смешно, как всегда, а в том, что он говорил тоном командира, уверенного в повиновении, звучала нешуточная угроза.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем,
много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже
не помню. И всё случаем: я
не хотел писать, но театральная дирекция
говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских
много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет,
говорит, в эмпиреях: барышень
много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет.
Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но
не любит
много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
В постель скорей торопишься?» // А деверь
говорит: // «
Не много ты работала!
Правдин. Я поведу его в мою комнату. Друзья, давно
не видавшись, о
многом говорить имеют.