Неточные совпадения
— Ну, валяй! Сначала — как надо: любезнейшая моя сестрица, здравствуйте на много лет — как надо! Теперь пиши: рубль
я получил, только
этого не надо и благодарю.
Мне ничего не надо, мы живем хорошо, — мы живем вовсе не хорошо, а как собаки, ну, ты
про то не пиши, а пиши — хорошо! Она — маленькая, ей четырнадцать лет всего — зачем ей
знать? Теперь пиши
сам, как тебя учили…
—
Это мне неизвестно — как, а — должна
узнать, ежели
сама она честно живет. А ежели
я честно живу, а она согрешит —
я про нее
узнаю…
Неточные совпадения
— Потому что Алексей,
я говорю
про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы
мне.
Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он
сам не
знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте
мне поскорей воды! Ах,
это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну,
я согласна,
это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
—
Я помню
про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но
я сама не
знаю, чем
я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве
это возможно? Скажите же, разве
это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой муж, отец моих детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих детей…
— Ну,
про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот у
меня зятек, Степан Аркадьич, вы его
знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то,
я не помню. Только делать там нечего — что ж, Долли,
это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что
самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
Она пишет детскую книгу и никому не говорит
про это, но
мне читала, и
я давал рукопись Воркуеву…
знаешь,
этот издатель… и
сам он писатель, кажется.
Раскольников сел, дрожь его проходила, и жар выступал во всем теле. В глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он не верил ни единому его слову, хотя ощущал какую-то странную наклонность поверить. Неожиданные слова Порфирия о квартире совершенно его поразили. «Как же
это, он, стало быть,
знает про квартиру-то? — подумалось ему вдруг, — и
сам же
мне и рассказывает!»