Трезвый, Капендюхин тоже неутомимо издевался над Ситановым, высмеивая его страсть к стихам и его несчастный роман, грязно, но безуспешно возбуждая ревность. Ситанов слушал издевки
казака молча, безобидно, а иногда даже сам смеялся вместе с Капендюхиным.
Неточные совпадения
Вскоре я тоже всеми силами стремился как можно чаще видеть хромую девочку, говорить с нею или
молча сидеть рядом, на лавочке у ворот, — с нею и
молчать было приятно. Была она чистенькая, точно птица пеночка, и прекрасно рассказывала о том, как живут
казаки на Дону; там она долго жила у дяди, машиниста маслобойни, потом отец ее, слесарь, переехал в Нижний.
Маленький, медный
казак казался мне не человеком, а чем-то более значительным — сказочным существом, лучше и выше всех людей. Я не мог говорить с ним. Когда он спрашивал меня о чем-нибудь, я счастливо улыбался и
молчал смущенно. Я готов был ходить за ним
молча и покорно, как собака, только бы чаще видеть его, слышать, как он поет.
Казак с великим усилием поднимал брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив шею. Женщина, спустив платок с головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем больше я смотрел на них, тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он
молчал смущенно, — нечем было ответить на заслуженные упреки.
Через несколько дней после того, как я поступил в мастерскую, мастер по хоругвям, донской
казак Капендюхин, красавец и силач, пришел пьяный и, крепко сцепив зубы, прищурив сладкие, бабьи глаза, начал
молча избивать всех железными кулаками. Невысокий и стройный, он метался по мастерской, словно кот в погребе среди крыс; растерявшиеся люди прятались от него по углам и оттуда кричали друг другу...
Неточные совпадения
При мне исправлял должность денщика линейский
казак. Велев ему выложить чемодан и отпустить извозчика, я стал звать хозяина —
молчат; стучу —
молчат… что это? Наконец из сеней выполз мальчик лет четырнадцати.
Редела тень. Восток алел. // Огонь казачий пламенел. // Пшеницу
казаки варили; // Драбанты у брегу Днепра // Коней расседланных поили. // Проснулся Карл. «Ого! пора! // Вставай, Мазепа. Рассветает». // Но гетман уж не спит давно. // Тоска, тоска его снедает; // В груди дыханье стеснено. // И
молча он коня седлает, // И скачет с беглым королем, // И страшно взор его сверкает, // С родным прощаясь рубежом.
Уж близок полдень. Жар пылает. // Как пахарь, битва отдыхает. // Кой-где гарцуют
казаки. // Равняясь, строятся полки. //
Молчит музыка боевая. // На холмах пушки, присмирев, // Прервали свой голодный рев. // И се — равнину оглашая, // Далече грянуло ура: // Полки увидели Петра.
Стояла китайская фанзочка много лет в тиши, слушая только шум воды в ручье, и вдруг все кругом наполнилось песнями и веселым смехом. Китайцы вышли из фанзы, тоже развели небольшой огонек в стороне, сели на корточки и
молча стали смотреть на людей, так неожиданно пришедших и нарушивших их покой. Мало-помалу песни стрелков начали затихать.
Казаки и стрелки последний раз напились чаю и стали устраиваться на ночь.
К вечеру мы немного не дошли до перевала и остановились у предгорий Сихотэ-Алиня. На этот день на разведки я послал
казаков, а сам с Дерсу остался на биваке. Мы скоро поставили односкатную палатку, повесили над огнем чайник и стали ждать возвращения людей. Дерсу
молча курил трубку, а я делал записи в свой дневник.