Неточные совпадения
Кругом было так много жестокого озорства, грязного бесстыдства — неизмеримо
больше, чем на улицах Кунавина, обильного «публичными домами», «гулящими» девицами. В Кунавине за грязью и озорством чувствовалось нечто, объяснявшее неизбежность озорства и грязи: трудная, полуголодная жизнь, тяжелая работа. Здесь жили сытно и легко, работу заменяла непонятная, ненужная сутолока, суета. И на всем здесь лежала какая-то едкая, раздражающая
скука.
Приносят ветчину, собираются зрители, всё матерые купцы, туго закутанные в тяжелые шубы, похожие на огромные гири; люди с
большими животами, а глаза у всех маленькие, в жировых опухолях и подернуты сонной дымкой неизбывной
скуки.
Моя обязанности в мастерской были несложны: утром, когда еще все спят, я должен был приготовить мастерам самовар, а пока они пили чай в кухне, мы с Павлом прибирали мастерскую, отделяли для красок желтки от белков, затем я отправлялся в лавку. Вечером меня заставляли растирать краски и «присматриваться» к мастерству. Сначала я «присматривался» с
большим интересом, но скоро понял, что почти все, занятые этим раздробленным на куски мастерством, не любят его и страдают мучительней
скукой.
Скука читать эти противные мне книги, скука добираться в них до какого-нибудь смысла и еще
большая скука — не совсем искренно толковать об этом с Рубановским представилась живо моему воображению, и я дорого бы заплатил за то, чтоб воротить слова, сорвавшиеся с моего болтливого языка, но уже было поздно.
Он искал средства избавиться от нее, желал найти себе занятие, труд, и посвятить ему всего себя, чтобы забыться в нем — и не находил. Он принялся читать, но чтение нагоняло на него еще
большую скуку.
Неточные совпадения
Зиму и лето вдвоем коротали, // В карточки
больше играли они, //
Скуку рассеять к сестрице езжали // Верст за двенадцать в хорошие дни.
Я надеялся, что
скука не живет под чеченскими пулями; — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал
больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду.
— Море вовсе не такое, как я думала, — говорила она матери. — Это просто
большая, жидкая
скука. Горы — каменная
скука, ограниченная небом. Ночами воображаешь, что горы ползут на дома и хотят столкнуть их в воду, а море уже готово схватить дома…
Прислушиваясь к себе, Клим ощущал в груди, в голове тихую, ноющую
скуку, почти боль; это было новое для него ощущение. Он сидел рядом с матерью, лениво ел арбуз и недоумевал: почему все философствуют? Ему казалось, что за последнее время философствовать стали
больше и торопливее. Он был обрадован весною, когда под предлогом ремонта флигеля писателя Катина попросили освободить квартиру. Теперь, проходя по двору, он с удовольствием смотрел на закрытые ставнями окна флигеля.
Скука была, в
большом количестве.