Темною ратью двигается лес навстречу нам. Крылатые ели — как
большие птицы; березы — точно девушки. Кислый запах болота течет по полю. Рядом со мною идет собака, высунув розовый язык, останавливается и, принюхавшись, недоуменно качает лисьей головой.
Чем выше солнце, тем
больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется музыкой, ее основной тон — непрерывный шелест кустарника под ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот тихий, сладко-грустный шум, — я слышу в нем прощальную песнь лета, он нашептывает мне какие-то особенные слова, они сами собою складываются в песню. А в то же время память, помимо воли моей, восстановляет картины прожитого.
— Как же мы пойдем? Болото отличное, я вижу, и ястреба̀, — сказал Степан Аркадьич, указывая на двух вившихся над осокой
больших птиц. — Где ястреба̀, там наверное и дичь есть.
Между ними много так называемых у нас «глупышей»,
больших птиц, с тонкими, стройными, пегими крыльями, с тупой головой и с крепким носом.
— Вот в том-то, понимаешь, и штука, — ответил капитан просто: — темно, хоть глаз выколи, а он видит, что лохматый и черный… А зажег спичку, — нигде никого… все тихо. Раз насыпал на полу золы… Наутро остались следы, как от
большой птицы… А вот недавно…
Неточные совпадения
Заметив тот особенный поиск Ласки, когда она прижималась вся к земле, как будто загребала
большими шагами задними ногами и слегка раскрывала рот, Левин понял, что она тянула по дупелям, и, в душе помолившись Богу, чтобы был успех, особенно на первую
птицу, подбежал к ней.
Потные, измученные скакавшие лошади, провожаемые конюхами, уводились домой, и одна зa другой появлялись новые к предстоящей скачке, свежие,
большею частию английские лошади, в капорах, со своими поддернутыми животами,похожие на странных огромных
птиц.
Зашли в ресторан, в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было очень много, и все как будто давно знакомы друг с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться костюмами дам; в центре круга вальсировали высокий блондин во фраке и тоненькая дама в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной
птицы, возвышался
большой гребень, сверкая цветными камнями.
Да, она была там, сидела на спинке чугунной садовой скамьи, под навесом кустов. Измятая темнотой тонкая фигурка девочки бесформенно сжалась, и было в ней нечто отдаленно напоминавшее
большую белую
птицу.
Тонкая, смуглолицая Лидия, в сером костюме, в шапке черных, курчавых волос, рядом с Мариной казалась не русской
больше, чем всегда. В парке щебетали
птицы, ворковал витютень, звучал вдали чей-то мягкий басок, а Лидия говорила жестяные слова: