Неточные совпадения
Я спросил одну, какого она
племени: «Финго! — сказала она, — мозамбик, — закричала потом, — готтентот!» Все три начали громко хохотать.
Некоторые женщины из коричневых
племен поразительно сходны с нашими загорелыми деревенскими старухами; зато черные ни на что не похожи: у всех толстые губы, выдавшиеся челюсти и подбородок, глаза как смоль, с желтым белком, и ряд белейших зубов.
Вот стройный, красивый негр финго, или мозамбик, тащит тюк на плечах; это кули — наемный слуга, носильщик, бегающий на посылках; вот другой, из
племени зулу, а чаще готтентот, на козлах ловко управляет парой лошадей, запряженных в кабриолет.
Кроме черных и малайцев встречается много коричневых лиц весьма подозрительного свойства, напоминающих не то голландцев, не то французов или англичан: это помесь этих народов с африканками. Собственно же коренных и известнейших
племен: кафрского, готтентотского и бушменского, особенно последнего, в Капштате не видать, кроме готтентотов — слуг и кучеров. Они упрямо удаляются в свои дикие убежища, чуждаясь цивилизации и оседлой жизни.
Впрочем,
племя бушменов малочисленно; они гнездятся в землянках, вырытых среди кустов, оттого и названы бушменами (куст по-голландски буш), они и между собой живут не обществом, а посемейно, промышляют ловлей зверей, рыбы и воровством.
На карте показано, что от такого-то градуса и до такого живут негры того или другого
племени, а по новейшим известиям оказывается, что это
племя оттеснено в другое место.
В эту минуту обработываются главные вопросы, обусловливающие ее существование, именно о том, что ожидает колонию, то есть останется ли она только колониею европейцев, как оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных
племен, и представит в будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные дети одного отца, наравне с белыми, будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии, цивилизации?
А между тем, каких усилий стоит каждый сделанный шаг вперед! Черные
племена до сих пор не поддаются ни силе проповеди, ни удобствам европейской жизни, ни очевидной пользе ремесел, наконец, ни искушениям золота — словом, не признают выгод и необходимости порядка и благоустроенности.
Сильные и наиболее дикие
племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы выбрать сами себе место жительства и промысл.
Судя по чертам лиц их, имеющих много общего с лицами обитателей ближайшего к нам Востока, не задумаешься ни минуты причислить их к северо-восточным
племенам Африки.
Недавно только отведена для усмиренных кафров целая область, под именем Британской Кафрарии, о чем сказано будет ниже, и предоставлено им право селиться и жить там, но под влиянием, то есть под надзором, английского колониального правительства. Область эта окружена со всех сторон британскими владениями: как и долго ли уживутся беспокойные
племена под ферулой европейской цивилизации и оружия, сблизятся ли с своими победителями и просветителями — эти вопросы могут быть разрешены только временем.
Английское правительство умело оценить независимость и уважить права этого тихого и счастливого уголка и заключило с ним в январе 1852 г. договор, в котором, с утверждением за бурами этих прав и независимости, предложены условия взаимных отношений их с англичанами и также образа поведения относительно цветных
племен, обеспечения торговли, выдачи преступников и т. п., как заключаются обыкновенно договоры между соседями.
Английские губернаторы, сменившие голландских, окруженные большим блеском и более богатыми средствами, обнаружили и более влияния на дикие
племена, вступили в деятельные сношения с кафрами и, то переговорами, то оружием, вытеснили их из пределов колонии. По окончании неприязненных действий с дикими в 1819 г. англичане присоединили к колонии значительную часть земли, которая составляет теперь одну из лучших ее провинций под именем Альбани.
У англичан сначала не было положительной войны с кафрами, но между тем происходили беспрестанные стычки. Может быть, англичане успели бы в самом начале прекратить их, если б они в переговорах имели дело со всеми или по крайней мере со многими главнейшими
племенами; но они сделали ошибку, обратясь в сношениях своих к предводителям одного главного
племени, Гаики.
Это возбуждало зависть в мелких
племенах, которые соединялись между собою и действовали совокупными силами против англичан и вместе против союзного с ними
племени Гаики.
Колониальное правительство принуждено было между тем вытеснить некоторые наиболее враждебные
племена, сильно тревожившие колонию своими мелкими набегами и грабежом, из занятых ими мест. Все это повело к первой, вспыхнувшей в 1834 году, серьезной войне с кафрами.
Предводитель одного из главных
племен, Гаика, спился и умер; власть его, по обычаю кафров, переходила к сыну главной из жен его.
Но как этот сын, по имени Сандилья, был еще ребенок, то
племенем управлял старший сын Гаики, Макомо.
Хотя этот участок в 1819 году был уступлен при Гаике колонии, но Макомо жил там беспрепятственно до 1829 года, а в этом году положено было его вытеснить, частью по причине грабежей, производимых его
племенем, частью за то, что он, воюя с своими дикими соседями, переступал границы колонии.
Может быть, к этому присоединились и другие причины, но дело в том, что
племя было вытеснено хотя и без кровопролития, но не без сопротивления.
Это обстоятельство подало кафрам первый и главный повод к открытой вражде с европейцами, которая усилилась еще более, когда, вскоре после того, англичане расстреляли одного из значительных вождей, дядю Гаики, по имени Секо, оказавшего сопротивление при отнятии европейцами у его
племени украденного скота.
Макомо, с братом своим Тиали, перешел на берега Чуми, притока реки Кейскаммы, где
племя Гаики жило постоянно, с согласия пограничных начальников.
Макомо старался взбунтовать готтентотских поселенцев против европейцев и был, в 1833 году, оттеснен с своим
племенем за реку в то время, когда еще хлеб был на корню и
племя оставалось без продовольствия.
Восстали четыре
племени, составлявшие около 34 000 душ одних мужчин.
Некоторые
племена покорились тотчас же, объявив себя подданными английской короны и обещая содействовать к прекращению беспорядков на границе, другие отступали далее.
Негры
племени финго, помогавшие англичанам, принуждены были есть свои щиты из буйволовой кожи, а готтентоты по нескольку дней довольствовались тем, что крепко перетягивали себе живот и этим заглушали голод.
Другие вожди удалились с
племенами своими в горы, но полковник Соммерсет неутомимо преследовал их и принудил к сдаче.
И тут же, назначив подполковника Мекиннока начальником этой области, объявил условия, на основании которых кафрские вожди Британской Кафрарии должны вперед управлять своими
племенами под влиянием английского владычества.
Он собрал все дружественные
племена, уговаривая их поддержать сторону своей государыни, что они и обещали.
К сожалению, он чересчур много надеялся на верность черных: и дружественные
племена, и учрежденная им полиция из кафров, и, наконец, мирные готтентоты — все это обманывало его, выведывало о числе английских войск и передавало своим одноплеменникам, а те делали засады в таких местах, где английские отряды погибали без всякой пользы.
Он должен представить оружие и отвечать за мир и безопасность в его владениях, за доброе поведение гаикского
племени и за исполнение взятых им на себя обязательств, также повелений королевы.
Но вместе с тем на колонию возлагаются и все расходы по управлению, а также предоставляется ей самой распоряжаться военными действиями с дикими
племенами.
Если природа не очень разнообразила путь наш, то живая и пестрая толпа прохожих и проезжих всех
племен, цветов и состояний дополняла картину, в которой без этого оставалось много пустого места.
Война с кафрами только что кончилась; некоторые из негритянских
племен участвовали в ней по приглашению английского правительства.
Из хозяев никто не говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к англичанам, которые «наделали им много зла», то есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные
племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели дороги и т. п. Явился сын хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Еще страннее происшествие случилось с Беном. Он, с товарищами же, ходил далеко внутрь на большую охоту и попал на
племя, которое воевало с другим.
— «Нельзя ли поймать где-нибудь бушмена? мне давно хочется посмотреть это
племя».
Здесь была полная коллекция всех
племен, населяющих колонию.
Самые черные были негры
племен финго, мозамбик, бичуанов и сулу.
У этих
племен лицо большею частью круглое, с правильными чертами, с выпуклым лбом и щеками, с толстыми губами; волосы, сравнительно с другими, длинны, хотя и курчавы.
Кафры, не уступая им в пропорциональности членов, превышают их ростом. Это самое рослое
племя — атлеты. Но лицом они не так красивы, как первые; у них лоб и виски плоские, скулы выдаются; лицо овальное, взгляд выразительный и смелый; они бледнее негров; цвет более темно-шоколадный, нежели черный.
Они коричневого цвета; впрочем, как многочисленное
племя, они довольно разнообразны.
Потом я спросил одного черного, какого он
племени и как его зовут.
Он сказал, что отец у него мозамбик, мать другого
племени, но не сказал какого, а зовут его Лакиди.
Опять мы рассматривали и расспрашивали, с помощью миссионера, черных о их именах,
племени, месторождении.
Пока мы выходили из коляски на живописных местах, я видел, что мальчишка-негр, кучер другой коляски, беспрестанно подбегал к нашему, негру же из
племени бичуан, и все что-то шептался с ним.
Там многие
племена соединяются и воюют с ожесточением, но не нападают в поле на массы войск, а на отдельные небольшие отряды, истребляют их, берут в плен и прячутся.
Вечером стали подходить к Сингапуру. Любопытно взглянуть на эту кучу толпящихся на маленьком клочке разноцветных и разноязычных народов, среди которых американец Вилькс насчитывает до двадцати одних азиатских
племен.
Всех европейцев здесь до четырехсот человек, китайцев сорок, индийцев, малайцев и других азиатских
племен до двадцати тысяч: это на всем острове.
Он сказал, что полиция, которая большею частью состоит из сипаев, то есть служащих в английском войске индийцев, довольно многочисленна и бдительна, притом все цветные
племена питают глубокое уважение к белым.