Неточные совпадения
Вон этот
ящик стоит и теперь у меня на комоде. Хотя разрушительная десница Фаддеева
уже коснулась его, но он может доехать, пожалуй, до России. В нем лежит пока табак, японский же.
Наконец кончился обед. Все унесли и чрез пять минут подали чай и конфекты в знакомых
уже нам
ящиках. Там были подобия бамбуковых ветвей из леденца, лент, сердец, потом рыбы, этой альфы и омеги японского стола, от нищего до вельможи, далее какой-то тертый горошек с сахарным песком и рисовые конфекты.
Они
уже тут не могли скрыть своего удовольствия или удивления и ахнули — так хороши были
ящики из дорогого красивого дерева, с деревянной же мозаикой.
А
уж в этом
ящике и лежала грамота от горочью, в ответ на письмо из России, писанная на золоченой, толстой, как пергамент, бумаге и завернутая в несколько шелковых чехлов.
Губернаторам послали по куску шелковой материи; они отдарили,
уж не знаю чем:
ящиков возили так много, что нам надоело даже любопытствовать, что в них такое.
Адмирал не хотел, однако ж, напрасно держать их в страхе: он предполагал объявить им, что мы воротимся не прежде весны, но только хотел сказать это уходя, чтобы они не делали возражений. Оттого им послали объявить об этом, когда мы
уже снимались с якоря. На прощанье Тсутсуй и губернаторы прислали еще недосланные подарки, первый бездну
ящиков адмиралу, Посьету, капитану и мне, вторые — живности и зелени для всех.
Одна такая, накануне, сидя
уже на булавке в
ящике у Гошкевича, прокусила насквозь сигару, которую я ей подставил.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич, сойдя вниз, сам аккуратно снял парусинный чехол с лакированного
ящика и, отворив его, стал собирать свое дорогое, нового фасона ружье. Кузьма,
уже чуявший большую дачу на водку, не отходил от Степана Аркадьича и надевал ему и чулки и сапоги, что Степан Аркадьич охотно предоставлял ему делать.
Он мог бы не говорить этого, череп его блестел, как тыква, окропленная росою. В кабинете редактор вытер лысину, утомленно сел за стол, вздохнув, открыл средний
ящик стола и положил пред Самгиным пачку его рукописей, — все это, все его жесты Клим видел
уже не раз.
Когда Митя с Петром Ильичом подошли к лавке, то у входа нашли
уже готовую тройку, в телеге, покрытой ковром, с колокольчиками и бубенчиками и с ямщиком Андреем, ожидавшим Митю. В лавке почти совсем успели «сладить» один
ящик с товаром и ждали только появления Мити, чтобы заколотить и уложить его на телегу. Петр Ильич удивился.
Таким образом, ни Митя и никто не знали, что за ними наблюдают;
ящик же его с пистолетами был давно
уже похищен Трифоном Борисовичем и припрятан в укромное место.
За Григорием Павлычем следовали две сестры: матушка и тетенька Арина Павловна Федуляева, в то время
уже вдова, обремененная большим семейством. Последняя ничем не была замечательна, кроме того, что раболепнее других смотрела в глаза отцу, как будто каждую минуту ждала, что вот-вот он отопрет денежный
ящик и скажет: «Бери, сколько хочешь!»