Неточные совпадения
По-французски он не знал ни слова. Пришел зять его, молодой доктор, очень любезный и разговорчивый. Он говорил по-английски и по-немецки; ему отвечали и
на том и
на другом языке. Он изъявил, как и все почти встречавшиеся с нами иностранцы, удивление, что
русские говорят
на всех языках. Эту песню мы слышали везде. «Вы не
русский, —
сказали мы ему, — однако ж вот говорите же по-немецки, по-английски и по-голландски, да еще, вероятно,
на каком-нибудь из здешних местных наречий».
«Везите
на русский фрегат!» —
сказали мы. «Two shillings!» («Два шиллинга!») — объявила цену молодая.
С баниосами были переводчики Льода и Cьоза. Я вслушивался в японский язык и нашел, что он очень звучен. В нем гласные преобладают, особенно в окончаниях. Нет ничего грубого, гортанного, как в прочих восточных языках. А баниосы
сказали, что
русский язык похож будто
на китайский, — спасибо! Мы заказали привезти много вещей, вееров, лакированных ящиков и тому подобного. Не знаем, привезут ли.
«Тут!» —
сказали они. «Что тут?» — «Пешкьюем надо». — «Где же Лена?» — спрашиваю я. Якуты, как и смотритель, указали назад,
на пески и луга. Я посмотрел
на берег: там ровно ничего. Кустов дивно, правда, между ними бродит стадо коров да два-три барана, которых я давно не видал. За Лену их недавно послано несколько для разведения между
русскими поселенцами и якутами. Еще
на берегу же стоял пастушеский шалаш из ветвей.
Чиновник был послан, сколько я мог узнать, чтоб сблизить их. «Как же вы сделали?» — спросил я его. «Лаской и подарками, —
сказал он, — я с трудом зазвал их старшин
на русскую сторону, к себе в юрту, угостил чаем, уверил, что им опасаться нечего, и после того многие семейства перекочевали
на русскую сторону».
Русский священник в Лондоне посетил нас перед отходом из Портсмута и после обедни
сказал речь, в которой остерегал от этих страхов. Он исчислил опасности, какие можем мы встретить
на море, — и, напугав сначала порядком, заключил тем, что «и жизнь
на берегу кишит страхами, опасностями, огорчениями и бедами, — следовательно, мы меняем только одни беды и страхи
на другие».
Неточные совпадения
— Это наше
русское равнодушие, —
сказал Вронский, наливая воду из ледяного графина в тонкий стакан
на ножке, — не чувствовать обязанностей, которые налагают
на нас наши права, и потому отрицать эти обязанности.
— Я вот говорю Анне Аркадьевне, —
сказал Воркуев, — что если б она положила хоть одну сотую той энергии
на общее дело воспитания
русских детей, которую она кладет
на эту Англичанку, Анна Аркадьевна сделал бы большое, полезное дело.
— А мы живем и ничего не знаем, —
сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? —
сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая
на статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
— Вот и я, —
сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все
Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад
на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
— Вот это всегда так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы,
Русские, всегда так. Может быть, это и хорошая наша черта — способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова
на языке. Я
скажу тебе только, что дай эти же права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.