Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚
северной широты: жарко до духоты. Работать днем не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь, посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
Теперь перенесемся в Восточный океан, в двадцатые градусы
северной широты, к другой «опасной» минуте, пережитой у Ликейских островов, о которой я ничего не сказал в свое время. Я не упоминаю об урагане, встреченном нами в Китайском море, у группы островов Баши, когда у нас зашаталась грот-мачта, грозя рухнуть и положить на бок фрегат. Об этом я подробно писал.
Неточные совпадения
Небо и море серые. А ведь это уж испанское небо! Мы были в 30-х градусах ‹
северной›
широты. Мы так были заняты, что и не заметили, как миновали Францию, а теперь огибали Испанию и Португалию. Я, от нечего делать, любил уноситься мысленно на берега, мимо которых мы шли и которых не видали.
Странная, занимательная пока своею неизвестностью земля растянулась от 32 до 40 с лишком градусов ‹
северной›
широты, следовательно с одной стороны южнее Мадеры.
Здесь тоже, хоть и 32˚ ‹
северной›
широты, а погода, как у нас.
Транспорт «Князь Меншиков» и корвет «Оливуца» получили приказание идти вперед, а шкуна «Восток» послана осмотреть и, по возможности, описать островок, открытый лейтенантом Панафидиным под 25° ‹
северной›
широты.
Завтра снимаемся с якоря и идем на неделю в Нагасаки, а потом, мимо корейского берега, к Сахалину и далее, в наши владения. Теперь рано туда: там еще льды. Здесь даже, на южном корейском берегу, под 34-м градусом ‹
северной›
широты, так холодно, как у нас в это время в Петербурге, тогда как в этой же
широте на западе, на Мадере например, в январе прошлого года было жарко. На то восток.
Вчера и сегодня, 20-го и 21-го, мы шли верстах в двух от Корейского полуострова; в 36˚ ‹
северной›
широты. На юте делали опись ему, а смотреть нечего: все пустынные берега, кое-где покрытые скудной травой и деревьями. Видны изредка деревни: там такие же хижины и так же жмутся в тесную кучу, как на Гамильтоне. Кое-где по берегу бродят жители. На море много лодок, должно быть рыбацкие.
Корейский берег, да и только. Опись продолжается, мы уж в 39˚ ‹
северной›
широты; могли бы быть дальше, но ветра двое сутки были противные и качали нас по-пустому на одном месте. Берега скрывались в тумане. Вчера вдруг показались опять.
Мы только что сегодня вступили в 41˚ ‹
северной›
широты, и то двинул нас внезапно подувший попутный ветер.
Озеро Ханка (по-гольдски Кенка) имеет несколько яйцевидную форму. Оно расположено (между 44° 36' и 45° 2'
северной широты) таким образом, что закругленный овал его находится на севере, а острый конец — на юге. С боков этот овал немного сжат. Наибольшая ширина озера равна 60 км, наименьшая — 30. В окружности оно около 260 км и в длину — 85. Это дает площадь в 2400 км2.
На небе садился ранний зимний вечер с одним из тех странных закатов, которые можно видеть в
северных широтах зимою, — закат желтый, как отблеск янтаря, и сухой. По этому янтарному фону, снизу, от краев горизонта, клубится словно дым курений, возносящийся к таинственному престолу, сокрытому этим удивительным светом.
Река Ботчи (по-орочски «Икки») длиною около 70 километров и впадает в море на 47°58'
северной широты и 139°32' восточной долготы от Гринвича. Северо-западный край бухты Гроссевича образует небольшая сопка Чжаари, с которой я и производил свои наблюдения, а юго-восточный ограничен мысом Крестовоздвиженским.