Неточные совпадения
Кое-как добрался я до
своей каюты, в которой не был со вчерашнего дня, отворил дверь и не вошел — все эти термины теряют значение в качку — был втиснут толчком в каюту и старался удержаться на
ногах, упираясь кулаками в обе противоположные стены.
— Вот, вот так! — учил он, опускаясь на пол. — Ай, ай! — закричал он потом, ища руками кругом, за что бы ухватиться. Его потащило с горы, а он стремительно домчался вплоть до меня… на всегда готовом экипаже. Я только что успел подставить
ноги, чтоб он
своим ростом и дородством не сокрушил меня.
И там пленяешься
своего рода несообразностями: барс схватил зубами охотника за
ногу, а охотник, лежа в тростнике, смотрит в сторону и смеется.
Иногда волы еле-еле передвигают
ноги, а в другой раз, образуя цугом
своим кривую линию, бегут крупной рысью.
Зеленый сначала бил весело
ногами о
свою скамью: не в его натуре было долго и смирно сидеть на одном месте.
Я обогнул утес, и на широкой его площадке глазам представился ряд низеньких строений, обнесенных валом и решетчатым забором, — это тюрьма. По валу и на дворе ходили часовые, с заряженными ружьями, и не спускали глаз с арестантов, которые, с скованными
ногами, сидели и стояли, группами и поодиночке, около тюрьмы. Из тридцати-сорока преступников, которые тут были, только двое белых, остальные все черные. Белые стыдливо прятались за спины
своих товарищей.
Вбежали люди, начали разбирать эту кучу обломков, но в то же мгновение вся эта куча вместе с людьми понеслась назад, прямо в мой угол: я только успел вовремя подобрать
ноги. Рюмки, тарелки, чашки, бутылки в буфетах так и скакали со звоном со
своих мест.
Мы пошли вверх на холм. Крюднер срубил капустное дерево, и мы съели впятером всю сердцевину из него. Дальше было круто идти. Я не пошел:
нога не совсем была здорова, и я сел на обрубке, среди бананов и таро, растущего в земле, как морковь или репа. Прочитав, что сандвичане делают из него poп-poп, я спросил каначку, что это такое. Она тотчас повела меня в
свою столовую и показала горшок с какою-то белою кашею, вроде тертого картофеля.
Впереди меня плелся барон Крюднер на
своих тоненьких
ногах, а сзади пробирался я.
Мы взаимно раскланялись. Кланяясь, я случайно взглянул на
ноги — проклятых башмаков нет как нет: они лежат подле сапог. Опираясь на руку барона Крюднера, которую он протянул мне из сострадания, я с трудом напялил их на
ноги. «Нехорошо», — прошептал барон и засмеялся слышным только мне да ему смехом, похожим на кашель. Я, вместо ответа, показал ему на его
ноги: они были без башмаков. «Нехорошо», — прошептал я в
свою очередь.
Жалко было смотреть на бедняков, как они, с обнаженною грудью, плечами и
ногами, тряслись, посинелые от холода, ожидая часа по три на
своих лодках, пока баниосы сидели в каюте.
Ну чем он не европеец? Тем, что однажды за обедом спрятал в бумажку пирожное, а в другой раз слизнул с тарелки сою из анчоусов, которая ему очень понравилась? это местные нравы — больше ничего. Он до сих пор не видал тарелки и ложки, ел двумя палочками, похлебку
свою пил непосредственно из чашки. Можно ли его укорять еще и за то, что он, отведав какого-нибудь кушанья, отдавал небрежно тарелку Эйноске, который, как пудель, сидел у
ног его? Переводчик брал, с земным поклоном, тарелку и доедал остальное.
Между этими стройными женскими фигурами толкались кроме тагалов китайцы в
своих кофтах, с длинною, путавшеюся в
ногах косою, или пробирались монахи. И мужчины, и женщины почти все курили сигары.
Пропев, он обратился было к
своим мирным занятиям, начал искать около себя на полу, чего бы поклевать, и поскреб раза два землю
ногой.
Но и хозяин коровы не промах: он поутру смотрит не под
ноги, не на следы, а вверх: замечает, куда слетаются вороны, и часто нападает на покражу, узнавая по шкуре зарезанной коровы
свою собственность.
Ну, так вот я в дороге. Как же, спросите вы, после тропиков показались мне морозы? А ничего. Сижу в
своей открытой повозке, как в комнате; а прежде боялся, думал, что в 30˚ не проедешь тридцати верст; теперь узнал, что проедешь лучше при 30˚ и скорее, потому что ямщики мчат что есть мочи; у них зябнут руки и
ноги, зяб бы и нос, но они надевают на шею боа.
Неточные совпадения
Гостья. Да, она такова всегда была; я ее знаю: посади ее за стол, она и
ноги свои…
Буду
свой крест до могилы нести!» // Снова помещик лежит под халатом, // Снова у
ног его Яков сидит, // Снова помещик зовет его братом.
Гремит на Волге музыка. // Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал на
ноги // И чуть не полетел! // Сын поддержал родителя. // Старик стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А глаз
свое выделывал — // Вертелся колесом!
К довершению бедствия глуповцы взялись за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды
своей ходока — самого древнего в целом городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу в
ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал:
Левин стал на
ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без усилия, как будто одною
своею волей убыстряя, укорачивая и направляя бег. Он приблизился к ней с робостью, но опять ее улыбка успокоила его.