Неточные совпадения
А скажите-ка, что
вы нездоровы, что у
вас, например, человек двадцать-тридцать больных лихорадкой, так
вас очень учтиво
попросят не съезжать на берег и как можно скорее удалиться.
Но пора кончить это письмо… Как? что?.. А что ж о Мадере: об управлении города, о местных властях, о числе жителей, о количестве выделываемого вина, о торговле: цифры, факты — где же все? Вправе ли
вы требовать этого от меня? Ведь
вы просили писать
вам о том, что я сам увижу, а не то, что написано в ведомостях, таблицах, календарях. Здесь все, что я видел в течение 10-ти или 12-ти часов пребывания на Мадере. Жителей всех я не видел, властей тоже и даже не успел хорошенько посетить ни одного виноградника.
«Да не знаю, — равнодушно отвечал я, —
вы просили, кажется, Каролину чай разливать…» «Это не я, а барон», — перебил меня Посьет.
«
Вы, что ли,
просили старуху Вельч и Каролину чай пить вместе…» — «Нет, не я, а Посьет, — сказал он, — а что?» — «Да чай готов, и Каролина ждет…» Я хотел обратиться к Посьету, чтоб убедить его идти, но его уже не было.
Девицы вошли в гостиную, открыли жалюзи, сели у окна и
просили нас тоже садиться, как хозяйки не отеля, а частного дома. Больше никого не было видно. «А кто это занимается у
вас охотой?» — спросил я. «Па», — отвечала старшая. — «
Вы одни с ним живете?» — «Нет; у нас есть ма», — сказала другая.
— «Ну?» — «Губернатор
просит, нельзя ли на полу-то
вам посидеть?..» — начал со смехом и ужимками Кичибе.
«Да вот еще, —
просили они, — губернатор желал бы угостить
вас, так
просит принять завтрак».
— «Что еще?» — «Губернатор
просит, нельзя ли
вам угоститься без него: так выходит хорошо по-японски», — говорит Кичибе.
«Еще губернатор, — начал Кичибе, —
просит насчет шлюпок: нельзя ли
вам ехать на нашей…» — «Нельзя», — коротко и сухо отвечено ему.
На фрегате ничего особенного: баниосы ездят каждый день выведывать о намерениях адмирала. Сегодня были двое младших переводчиков и двое ондер-баниосов: они
просили, нельзя ли нам не кататься слишком далеко, потому что им велено следить за нами, а их лодки не угоняются за нашими. «Да зачем
вы следите?» — «Велено», — сказал высокий старик в синем халате. «Ведь
вы нам помешать не можете». — «Велено, что делать! Мы и сами желали бы, чтоб это скорее изменилось», — прибавил он.
Японцы еще третьего дня приезжали сказать, что голландское купеческое судно уходит наконец с грузом в Батавию (не знаю, сказал ли я, что мы застали его уже здесь) и что губернатор
просит — о чем бы
вы думали? — чтоб мы не ездили на судно!
«Ну покажите же мне все, что позамечательнее здесь, —
просил я моего спутника, —
вы здесь давно живете.
Нас
попросили отдохнуть и выпить чашку чаю в ожидании, пока будет готов обед. Ну, слава Богу! мы среди живых людей: здесь едят. Японский обед! С какой жадностью читал я, бывало, описание чужих обедов, то есть чужих народов, вникал во все мелочи, говорил, помните, и
вам, как бы желал пообедать у китайцев, у японцев! И вот и эта мечта моя исполнилась. Я pique-assiette [блюдолиз, прихлебатель — фр.] от Лондона до Едо. Что будет, как подадут, как сядут — все это занимало нас.
И сами полномочные перепугались: «В бумагах говорится что-то такое, — прибавил Накамура, — о чем им не дано никаких приказаний в Едо: там подумают, что они как-нибудь сами напросились на то, что
вы пишете». Видя, что бумаг не берут, Накамура
просил адресовать их прямо в горочью. На это согласились.
Слуги и за обедом суются как угорелые, сталкивают друг друга с ног, беснуются и вдруг становятся неподвижно и глядят на
вас,
прося глазами приказать что-нибудь еще.
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но
прошу вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все дела по крепостям, в какую бы ни было цену, находятся в одном месте, а потому
прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Прошу садиться. Так
вы здесь судья?
Хлестаков. Нет, я влюблен в
вас. Жизнь моя на волоске. Если
вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди
прошу руки вашей.
Анна Андреевна. Как можно-с!
Вы это так изволите говорить, для комплимента.
Прошу покорно садиться.
Городничий (тихо, Добчинскому).Слушайте:
вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите две записки: одну в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я
попросить позволения написать в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?
Марья Антоновна.
Вы всё эдакое говорите… Я бы
вас попросила, чтоб
вы мне написали лучше на память какие-нибудь стишки в альбом.
Вы, верно, их знаете много.