Неточные совпадения
Целый вечер
просидели мы все вместе дома, разговаривали о европейских новостях, о вчерашнем пожаре, о лагере осаждающих, о их неудачном покушении накануне сжечь город, об осажденных инсургентах, о правителе шанхайского округа, Таутае Самква, который был в немилости у двора и которому обещано прощение, если он овладеет городом. В тот же вечер мы слышали пушечные выстрелы, которые повторялись очень часто: это перестрелка императорских войск
с инсургентами, безвредная для последних и бесполезная для первых.
Корейцы увидели образ Спасителя в каюте; и когда, на вопрос их: «Кто это», успели кое-как отвечать им, они встали
с мест своих и начали низко и благоговейно кланяться образу. Между тем набралось на фрегат около ста человек корейцев, так что принуждены были больше не пускать. Долго
просидели они и наконец уехали.
Проберешься ли цело и невредимо среди всех этих искушений? Оттого мы задумчиво и нерешительно смотрели на берег и не торопились покидать гостеприимную шкуну. Бог знает, долго ли бы мы
просидели на ней в виду красивых утесов, если б нам не были сказаны следующие слова: «Господа! завтра шкуна отправляется в Камчатку, и потому сегодня извольте перебраться
с нее», а куда — не сказано. Разумелось, на берег.
Наконец уже в четыре часа явились люди со станции снимать нас
с мели, а между прочим, мы, в ожидании их, снялись сами. Отчего же
просидели часа четыре на одном месте — осталось неизвестно. Мы живо приехали на станцию. Там встретили нас бабы
с ягодами (брусникой),
с капустой и
с жалобами на горемычное житье-бытье: обыкновенный припев!
Он много рассказывал любопытного о них. Он обласкал одного чукчу, посадил его
с собой обедать, и тот потом не отходил от него ни на шаг, служил ему проводником,
просиживал над ним ночью, не смыкая глаз и охраняя его сон, и расстался
с ним только на границе чукотской земли. Поступите
с ним грубо, постращайте его — и во сколько лет потом не изгладите впечатления!
«Конечно, это она потому, что стареет и ревнует», — думал он, хмурясь и глядя на часы. Мать
просидела с ним не более получаса, а казалось, что прошло часа два. Было неприятно чувствовать, что за эти полчаса она что-то потеряла в глазах его. И еще раз Клим Самгин подумал, что в каждом человеке можно обнаружить простенький стерженек, на котором человек поднимает флаг своей оригинальности.
Я
просидел с ней часа два, утешал ее и успел убедить во всем. Разумеется, она была во всем права, во всех своих опасениях. У меня сердце ныло в тоске, когда я думал о теперешнем ее положении; боялся я за нее. Но что ж было делать?
Нередко мы целыми вечерами
просиживали с ним один на один, и, право, это были недурные вечера. За стаканом доброго вина он передавал мне заветнейшие мечты свои и, несмотря на полное отсутствие какой-либо теоретической подготовки, по временам даже поражал меня силою полета своей мысли.
Неточные совпадения
Можно
просидеть несколько часов, поджав ноги в одном и том же положении, если знаешь, что ничто не помешает переменить положение; но если человек знает, что он должен сидеть так
с поджатыми ногами, то сделаются судороги, ноги будут дергаться и тискаться в то место, куда бы он хотел вытянуть их.
Сережу дождь застал в большом саду, и они
с няней
просидели в беседке.
Просидев дома целый день, она придумывала средства для свиданья
с сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении
с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять себя.
— Нет, мне некогда, я только на одну секундочку, — отвечал Степан Аркадьич. Он распахнул пальто, но потом снял его и
просидел целый час, разговаривая
с Левиным об охоте и о самых задушевных предметах.
— В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и
с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я
с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя,
просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой
с своей стройной поступью,
с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.