Неточные совпадения
Что сказал бы добродетельный философ, если б предвидел, что его соименник будет драть по стольку с приходящих судов?
проклял бы пришельцев, конечно.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь
проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
И дождалась… Открылись очи; // Она сказала: это он! // Увы! теперь и дни, и ночи, // И жаркий одинокий сон, // Всё полно им; всё деве милой // Без умолку волшебной силой // Твердит о нем. Докучны ей // И звуки ласковых речей, // И взор заботливой прислуги. // В уныние погружена, // Гостей не слушает она // И
проклинает их досуги, // Их неожиданный приезд // И продолжительный присест.
Сковороды, про которую говорил Лебезятников, не было; по крайней мере Раскольников не видал; но вместо стука в сковороду Катерина Ивановна начинала хлопать в такт своими сухими ладонями, когда заставляла Полечку петь, а Леню и Колю плясать; причем даже и сама пускалась подпевать, но каждый раз обрывалась на второй ноте от мучительного кашля, отчего снова приходила в отчаяние,
проклинала свой кашель и даже плакала.
Катерина. На беду я увидала тебя. Радости видела мало, а горя-то, горя-то что! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о том, что будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься,
проклинаешь меня…
Неточные совпадения
Смирно помещик лежит под халатом, // Горькую долю
клянет, // Яков при барине: другом и братом // Верного Якова барин зовет.
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать:
прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
При первом столкновении с этой действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется,
клянет, но в то же время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо.
— Ах, всё-таки, — сказал Левин, — всё-таки, «с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и
проклинаю, и горько жалуюсь…» Да.
Я молился,
проклинал, плакал, смеялся… нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!..