Неточные совпадения
Зрители ходят по лестнице и останавливаются
на трех
площадках, чтобы осмотреть всю землю.
Поговорив немного с хозяином и помолчав с хозяйкой, мы объявили, что хотим гулять. Сейчас явилась опять толпа проводников и другая с верховыми лошадьми.
На одной
площадке, под большим деревом, мы видели много этих лошадей. Трое или четверо наших сели
на лошадей и скрылись с проводниками.
Вдруг в одном месте мы вышли
на открытую со всех сторон
площадку.
Хотя горы были еще невысоки, но чем более мы поднимались
на них, тем заметно становилось свежее. Легко и отрадно было дышать этим тонким, прохладным воздухом. Там и солнце ярко сияло, но не пекло. Наконец мы остановились
на одной
площадке. «Здесь высота над морем около 2000 футов», — сказал Бен и пригласил выйти из экипажей.
Я обогнул утес, и
на широкой его
площадке глазам представился ряд низеньких строений, обнесенных валом и решетчатым забором, — это тюрьма. По валу и
на дворе ходили часовые, с заряженными ружьями, и не спускали глаз с арестантов, которые, с скованными ногами, сидели и стояли, группами и поодиночке, около тюрьмы. Из тридцати-сорока преступников, которые тут были, только двое белых, остальные все черные. Белые стыдливо прятались за спины своих товарищей.
Вскоре мы подъехали к самому живописному месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная
площадка, обнесенная валом.
На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
Кругом теснились скалы, выглядывая одна из-за другой, как будто вставали
на цыпочки.
Площадка была
на полугоре; вниз шли тоже скалы, обросшие густою зеленью и кустами и уставленные прихотливо разбросанными каменьями.
На дне живописного оврага тек большой ручей, через который строился каменный мост.
«Ух, уф, ах, ох!» — раздавалось по мере того, как каждый из нас вылезал из экипажа. Отель этот был лучше всех, которые мы видели, как и сам Устер лучше всех местечек и городов по нашему пути. В гостиной, куда входишь прямо с
площадки, было все чисто, как у порядочно живущего частного человека: прекрасная новая мебель, крашеные полы, круглый стол,
на нем два большие бронзовые канделябра и ваза с букетом цветов.
Другая видна была вправо от большой улицы,
на площадке; но та была заперта.
В полуверсте от местечка,
на голой, далеко расчищенной кругом
площадке, стояло белое небольшое здание, обнесенное каменной стеной.
Мы мчались из улицы в улицу, так что предметы рябили в глазах: то выскочим
на какую-нибудь открытую
площадку — и все обольется лучами света: церковь, мостовая, сад перед церковью, с яркою и нежною зеленью
на деревьях, и мы сами, то погрузимся опять во тьму кромешную длинного переулка.
В другой раз, где-то в поясах сплошного лета, при безветрии, мы прохаживались с отцом Аввакумом все по тем же шканцам. Вдруг ему вздумалось взобраться по трехступенной лесенке
на площадку, с которой обыкновенно, стоя, командует вахтенный офицер. Отец Аввакум обозрел море и потом, обернувшись спиной к нему, вдруг… сел
на эту самую
площадку «отдохнуть», как он говаривал.
Неточные совпадения
Несмотря
на то, что снаружи еще доделывали карнизы и в нижнем этаже красили, в верхнем уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице
на площадку, они вошли в первую большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
Но только что, въехав
на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил
на крыльцо и навстречу ему швейцар в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он увидал в швейцарской калоши и шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую
на площадке и в верхних дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
Из зал несся стоявший в них, равномерный как в улье, шорох движенья, и, пока они
на площадке между деревьями оправляли перед зеркалом прически и платья, из залы послышались осторожно-отчетливые звуки скрипок оркестра, начавшего первый вальс.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем как ехать
на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть
на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх в ее комнату выходила
на площадку большой входной теплой лестницы.
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его доме роль экономки, падал свет
на снег
площадки пред домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал
на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не смела положить передние лапы ему
на грудь.