Неточные совпадения
Мы обедали в палатке; запах от кораллов так силен, что почти
есть нельзя. Обед весь состоял из рыбы: уха, жареная рыба и гомар чудовищных размеров и блестящих красок; но его оставили
к ужину. Шея у него — самого чистого дикого цвета, как будто из шелковой материи, с коричневыми полосами; спина синяя, двуличневая, с блеском; усы в четверть аршина длиной, красноватые.
Нам подали шлюпки, и мы, с людьми и вещами, свезены
были на прибрежный песок и там оставлены, как совершенные Робинзоны. Что толку, что Сибирь не остров, что там
есть города и цивилизация? да до них две, три или пять тысяч верст! Мы поглядывали то на шкуну, то на строения и не знали, куда преклонить голову. Между тем
к нам подошел какой-то штаб-офицер, спросил имена, сказал свое и пригласил нас
к себе
ужинать, а завтра обедать. Это
был начальник порта.
К нам навстречу вышли станционный смотритель и казак Малышев; один звал
пить чай, другой —
ужинать, и оба угостили прекрасно.
Пока моряки переживали свою «страшную» минуту, не за себя, а за фрегат, конечно, — я и другие, неприкосновенные
к делу,
пили чай,
ужинали и, как у себя дома, легли спать. Это в первый раз после тревог, холода, качки!
Неточные совпадения
Степан Аркадьич сел
к столу и начал шутить с Агафьей Михайловной, уверяя ее, что такого обеда и
ужина он давно не
ел.
Объяснив ей, что ему нельзя
быть к началу балета, он обещался, что приедет
к последнему акту и свезет ее
ужинать.
— Ну, хорошо, хорошо!… Да что ж
ужин? А, вот и он, — проговорил он, увидав лакея с подносом. — Сюда, сюда ставь, — проговорил он сердито и тотчас же взял водку, налил рюмку и жадно
выпил. —
Выпей, хочешь? — обратился он
к брату, тотчас же повеселев.
Расставшись с Максимом Максимычем, я живо проскакал Терекское и Дарьяльское ущелья, завтракал в Казбеке, чай
пил в Ларсе, а
к ужину поспел в Владыкавказ. Избавлю вас от описания гор, от возгласов, которые ничего не выражают, от картин, которые ничего не изображают, особенно для тех, которые там не
были, и от статистических замечаний, которые решительно никто читать не станет.
Из чего же я хлопочу? Из зависти
к Грушницкому? Бедняжка! он вовсе ее не заслуживает. Или это следствие того скверного, но непобедимого чувства, которое заставляет нас уничтожать сладкие заблуждения ближнего, чтоб иметь мелкое удовольствие сказать ему, когда он в отчаянии
будет спрашивать, чему он должен верить: «Мой друг, со мною
было то же самое, и ты видишь, однако, я обедаю,
ужинаю и сплю преспокойно и, надеюсь, сумею умереть без крика и слез!»