Неточные совпадения
Здесь нужны люди, которые бы шли
на подвиг; или надо обмануть пришельцев, сказать, что
клад зарыт в
земле, как сделал земледелец перед смертью с своими детьми, чтобы они изрыли ее всю.
Наконец они решились, и мы толпой окружили их: это первые наши гости в Японии. Они с боязнью озирались вокруг и,
положив руки
на колени, приседали и кланялись чуть не до
земли. Двое были одеты бедно:
на них была синяя верхняя кофта, с широкими рукавами, и халат, туго обтянутый вокруг поясницы и ног. Халат держался широким поясом. А еще? еще ничего; ни панталон, ничего…
Сначала вошли
на палубу переводчики. «Оппер-баниосы», — говорили они почтительным шепотом, указывая
на лодки, а сами стали в ряд. Вскоре показались и вошли
на трап, потом
на палубу двое японцев, поблагообразнее и понаряднее прочих. Переводчики встретили их,
положив руки
на колени и поклонившись почти до
земли. За ними вошло человек двадцать свиты.
На одном берегу собралось множество народа; некоторые просили знаками наших пристать, показывая какую-то бумагу, и когда они пристали, то корейцы бумаги не дали, а привели одного мужчину,
положили его
на землю и начали бить какой-то палкой в виде лопатки.
А когда мужчины вздумали бегать взапуски, прыгать через канаву, то три мыслителя отличились самыми усердными состязателями мужественных упражнений: офицер получил первенство в прыганье через канаву, Дмитрий Сергеич, человек очень сильный, вошел в большой азарт, когда офицер поборол его: он надеялся быть первым на этом поприще после ригориста, который очень удобно поднимал на воздухе и
клал на землю офицера и Дмитрия Сергеича вместе, это не вводило в амбицию ни Дмитрия Сергеича, ни офицера: ригорист был признанный атлет, но Дмитрию Сергеичу никак не хотелось оставить на себе того афронта, что не может побороть офицера; пять раз он схватывался с ним, и все пять раз офицер низлагал его, хотя не без труда.
Положили на землю тяжелое тело и замолчали, прислушиваясь назад, но ничего не могли понять сквозь шумное дыхание. Наконец услыхали тишину и ощутили всем телом, не только глазами, глухую, подвальную темноту леса, в которой даже своей руки не видно было. С вечера ходили по небу дождевые тучи, и ни единая звездочка не указывала выси: все одинаково черно и ровно.
По временам Чубаров, который вместе с одним из новоприбывших составлял центр двигавшейся живой тучки,
клал на землю свой кулек и начинал жестикулировать с размашистостью горячего и, притом, выпившего человека.
Неточные совпадения
Он спал
на голой
земле и только в сильные морозы позволял себе укрыться
на пожарном сеновале; вместо подушки
клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Для того же, чтобы теоретически разъяснить всё дело и окончить сочинение, которое, сообразно мечтаниям Левина, должно было не только произвести переворот в политической экономии, но совершенно уничтожить эту науку и
положить начало новой науке — об отношениях народа к
земле, нужно было только съездить за границу и изучить
на месте всё, что там было сделано в этом направлении и найти убедительные доказательства, что всё то, что там сделано, — не то, что нужно.
Наконец он остановился, будто прислушиваясь к чему-то, присел
на землю и
положил возле себя узел.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и
положив ее почти
на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье
земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «
На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Порфирий
положил щенка
на пол, который, растянувшись
на все четыре лапы, нюхал
землю.