Кичибе извивался, как змей, допрашиваясь, когда идем, воротимся ли, упрашивая сказать день, когда выйдем, и т. п. Но ничего не добился. «Спудиг (скоро), зер спудиг», — отвечал ему Посьет. Они просили сказать об этом по крайней мере за день до отхода — и того нет. На них, очевидно, напала тоска. Наступила их очередь быть игрушкой. Мы мистифировали их, ловко избегая
отвечать на вопросы. Так они и уехали в тревоге, не добившись ничего, а мы сели обедать.
Неточные совпадения
Они
ответят на дельный
вопрос, сообщат вам сведение, в котором нуждаетесь, укажут дорогу и т. п., но не будут довольны, если вы к ним обратитесь просто так, поговорить.
— «Шесть миль занимает, —
отвечал Вандик, — мы здесь остановимся, — продолжал он, как будто
на мой прежний
вопрос, — и я сбегаю узнать, чья это лошадь ходит там
на лугу: я ее не видал никогда».
Мы уже были предупреждены, что нас встретят здесь
вопросами, и оттого приготовились
отвечать, как следует, со всею откровенностью. Они спрашивали: откуда мы пришли, давно ли вышли, какого числа, сколько у нас людей
на каждом корабле, как матросов, так и офицеров, сколько пушек и т. п.
В бумаге заключалось согласие горочью принять письмо. Только было,
на вопрос адмирала, я разинул рот
отвечать, как губернатор взял другую бумагу, таким же порядком прочел ее; тот же старик, секретарь, взял и передал ее, с теми же церемониями, Кичибе. В этой второй бумаге сказано было, что «письмо будет принято, но что скорого ответа
на него быть не может».
Губернатор просил отложить их до другого времени, опасаясь, конечно, всяких
вопросов,
на которые, без разрешения из Едо, не знал, что
отвечать.
На вопрос француза, как намерено действовать новое правительство, если оно утвердится, Тайпин-Ван
отвечал, что подданные его, как христиане, приходятся европейцам братьями и будут действовать в этом смысле, но что обязательствами себя никакими не связывают.
Адмирал согласился прислать два
вопроса на другой день,
на бумаге, но с тем, чтоб они к вечеру же
ответили на них. «Как же мы можем обещать это, — возразили они, — когда не знаем, в чем состоят
вопросы?» Им сказано, что мы знаем
вопросы и знаем, что можно
отвечать. Они обещали сделать, что можно, и мы расстались большими друзьями.
В Новый год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ
на два
вопроса. К. Н. Посьет спал; я ходил по палубе и встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь не могут
отвечать на предложенные им
вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета
на письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу, может быть, ответы
на эти
вопросы и не понадобятся. Нечего делать, надо было подождать.
На вопрос, есть ли у них меха, они
отвечали, что есть звери: выдры и лисицы, но что мехов почти никто не носит.
Однажды
на вопрос, кажется, о том, отчего они так медлят торговать с иностранцами, Кавадзи
отвечал: «Торговля у нас дело новое, несозрелое; надо подумать, как, где, чем торговать. Девицу отдают замуж, — прибавил он, — когда она вырастет: торговля у нас не выросла еще…»
Мы обращались и к китайцам, и к индийцам с
вопросом по-английски и по-французски: «Где отель?» Встречные тупо глядели
на нас или
отвечали вопросом же: «Signor?» Мы стали ухитряться, как бы, не зная ни слова по-испански, сочинить испанскую фразу.
Он прежде всего предложил мне сигару гаванской свертки, потом
на мой
вопрос отвечал, что сигары не готовы: «Дня через четыре приготовим». — «Я через день еду», — заметил я. Он пожал плечами. «Возьмите в магазине, какие найдете, — прибавил он, — или обратитесь к инспектору».
Корейцы увидели образ Спасителя в каюте; и когда,
на вопрос их: «Кто это», успели кое-как
отвечать им, они встали с мест своих и начали низко и благоговейно кланяться образу. Между тем набралось
на фрегат около ста человек корейцев, так что принуждены были больше не пускать. Долго просидели они и наконец уехали.
Даже
на наши
вопросы, можно ли привезти к ним товары
на обмен, они
отвечали утвердительно. Сказали ли бы все это японцы, ликейцы, китайцы? — ни за что. Видно, корейцы еще не научены опытом, не жили внешнею жизнью и не успели выработать себе политики. Да лучше если б и не выработали: скорее и легче переступили бы неизбежный шаг к сближению с европейцами и к перевоспитанию себя.
Здесь же нам сказали, что в корейской столице есть что-то вроде японского подворья,
на котором живет до трехсот человек японцев; они торгуют своими товарами. А японцы каковы?
На вопрос наш, торгуют ли они с корейцами,
отвечали, что торгуют случайно, когда будто бы тех занесет бурей к их берегам.