Неточные совпадения
Теперь еще у меня пока нет ни ключа, ни догадок, ни даже воображения: все это подавлено рядом опытов,
более или менее трудных, новых, иногда
не совсем занимательных, вероятно, потому, что для многих из них нужен запас свежести взгляда и большей впечатлительности: в известные лета жизнь начинает отказывать человеку во многих приманках, на том основании, на каком скупая мать отказывает в деньгах выделенному сыну.
Не помню, кто-то из путешественников говорил, что город нечист, — неправда, он очень опрятен, а белизна стен и кровель придают ему даже
более нежели опрятный вид.
По словам консула, здесь никогда
более трех дней дурной погоды
не бывает, и то немного вспрыснет дождь, прогремит гром — и снова солнце заиграет над островом.
Еще досаднее, что они носятся с своею гордостью как курица с яйцом и кудахтают на весь мир о своих успехах; наконец, еще
более досадно, что они
не всегда разборчивы в средствах к приобретению прав на чужой почве, что берут, чуть можно, посредством английской промышленности и английской юстиции; а где это
не в ходу, так вспоминают средневековый фаустрехт — все это досадно из рук вон.
Наконец, написано, что в атлантических тропиках термометр
не показывает
более 230 по Реомюру в тени.
Глаза
не без выражения ума и доброты, но
более, кажется, страсти, так что и обыкновенный взгляд их нескромен.
От одной прогулки все измучились, изнурились; никто
не был похож на себя: в поту, в пыли, с раскрасневшимися и загорелыми лицами; но все как нельзя
более довольные: всякий видел что-нибудь замечательное.
Такое развлечение имело гораздо
более смысла для матросов, нежели торжество Нептуна: по крайней мере в нем
не было аффектации, особенно когда прибавлялась к этому лишняя, против положенной от казны, чарка.
Там явились все только наши да еще служащий в Ост-Индии английский военный доктор Whetherhead. На столе стояло
более десяти покрытых серебряных блюд, по обычаю англичан, и чего тут
не было! Я сел на конце; передо мной поставили суп, и мне пришлось хозяйничать.
По-английски большинство нашей публики почти
не читает, между тем в Англии, а еще
более здесь, в Капе, описание Капа и его колонии образует почти целую особую литературу.
В 1652 году голландцы заложили там крепость, и таким образом возник Капштат. Они быстро распространились внутрь края, произвольно занимая впусте лежащие земли и оттесняя жителей от берегов. Со стороны диких сначала они
не встречали сопротивления. Последние, за разные европейские изделия, но всего
более за табак, водку, железные орудия и тому подобные предметы, охотно уступали им
не только земли, но и то, что составляло их главный промысл и богатство, — скот.
Весело и бодро мчались мы под теплыми, но
не жгучими лучами вечернего солнца и на закате, вдруг прямо из кустов, въехали в Веллингтон. Это местечко построено в яме, тесно, бедно и неправильно. С сотню голландских домиков, мазанок, разбросано между кустами, дубами, огородами, виноградниками и полями с маисом и другого рода хлебом. Здесь
более, нежели где-нибудь, живет черных. Проехали мы через какой-то переулок, узенький, огороженный плетнем и кустами кактусов и алоэ, и выехали на большую улицу.
Они, казалось, все
более и
более жались друг к другу; и когда подъедешь к ним вплоть, они смыкаются сплошной стеной, как будто толпа богатырей, которые стеснились, чтоб дать отпор нападению и
не пускать сквозь.
Хотя горы были еще невысоки, но чем
более мы поднимались на них, тем заметно становилось свежее. Легко и отрадно было дышать этим тонким, прохладным воздухом. Там и солнце ярко сияло, но
не пекло. Наконец мы остановились на одной площадке. «Здесь высота над морем около 2000 футов», — сказал Бен и пригласил выйти из экипажей.
Кафры,
не уступая им в пропорциональности членов, превышают их ростом. Это самое рослое племя — атлеты. Но лицом они
не так красивы, как первые; у них лоб и виски плоские, скулы выдаются; лицо овальное, взгляд выразительный и смелый; они бледнее негров; цвет
более темно-шоколадный, нежели черный.
В самом деле, в тюрьмах, когда нас окружали черные, пахло
не совсем хорошо, так что барон,
более всех нас заслуживший от Зеленого упрек в «нежном воспитании», смотрел на них, стоя поодаль.
Я заглянул за борт: там целая флотилия лодок, нагруженных всякой всячиной, всего
более фруктами. Ананасы лежали грудами, как у нас репа и картофель, — и какие! Я
не думал, чтоб они достигали такой величины и красоты. Сейчас разрезал один и начал есть: сок тек по рукам, по тарелке, капал на пол. Хотел писать письмо к вам, но меня тянуло на палубу. Я покупал то раковину, то другую безделку, а
более вглядывался в эти новые для меня лица. Что за живописный народ индийцы и что за неживописный — китайцы!
Верхушку ананаса срезывают здесь
более, нежели на вершок, и бросают,
не потому, чтоб она была невкусна, а потому, что остальное вкуснее; потом режут спиралью, срезывая лишнее, шелуху и щели; сок течет по ножу, и кусок ананаса тает во рту.
Я
не пересказал и двадцатой доли всего, что тут было: меня, как простого любителя, незнатока, занимал
более общий вид сада.
Ноги у всех
более или менее изуродованы; а у которых «от невоспитания, от небрежности родителей» уцелели в природном виде, те подделывают, под настоящую ногу, другую, искусственную, но такую маленькую, что решительно
не могут ступить на нее, и потому ходят с помощью прислужниц.
Иначе оно, черпнув глубоко бортом, может быть, уже
не встанет
более…
От островов Бонинсима до Японии —
не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее время года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто тише, кто синее, — словом, кто
более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело на буксире. Таща его на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там товарищами; иногда перемолвим и слово, написанное на большой доске складными буквами.
Но время взяло свое, и японцы уже
не те, что были сорок, пятьдесят и
более лет назад. С нами они были очень любезны; спросили об именах, о чинах и должностях каждого из нас и все записали, вынув из-за пазухи складную железную чернильницу, вроде наших старинных свечных щипцов. Там была тушь и кисть. Они ловко владеют кистью. Я попробовал было написать одному из оппер-баниосов свое имя кистью рядом с японскою подписью — и осрамился: латинских букв нельзя было узнать.
Я
не говорю уже о нравственном сходстве: оно еще
более подтверждает эту догадку.
Мы
не лгали: нам в самом деле любопытно было видеть губернатора, тем
более что мы месяц
не сходили с фрегата и во всяком случае видели в этом развлечение.
Лодки исчезли и уже
не появлялись
более.
Адмирал
не взял на себя труда догадываться, зачем это, тем
более что японцы верят в счастливые и несчастливые дни, и согласился лучше поехать к ним, лишь бы за пустяками
не медлить, а заняться делом.
Оно тем
более замечательно, что подарок сделан, конечно, с согласия и даже по повелению правительства, без воли которого ни один японец, кто бы он ни был, ни принять, ни дать ничего
не смеет.
Китоловы
не упустят случая ходить по портам, тем
более что японцы,
не желая допускать ничего похожего на торговлю, по крайней мере теперь, пока зрело
не обдумают и
не решат этот вопрос между собою,
не хотят и слушать о плате за дрова, провизию и доставку воды.
«Что это такое? — твердил я, удивляясь все
более и
более, — этак
не только Феокриту, поверишь и мадам Дезульер и Геснеру с их Меналками, Хлоями и Дафнами; недостает барашков на ленточках». А тут кстати, как нарочно, наших баранов велено свезти на берег погулять, будто в дополнение к идиллии.
Говорят, жители
не показывались нам
более потому, что перед нашим приездом умерла вдовствующая королева, мать регента, управляющего островами вместо малолетнего короля. По этому случаю наложен траур на пятьдесят дней. Мы видели многих в белых травяных халатах. Известно, что белый цвет — траурный на Востоке.
Все остальное было
более, нежели просто: грубый, деревянный стол, такие же стулья и диван —
не лучше их.
В этом переулке совсем
не видно было домов, зато росло гораздо больше травы, в тени лежало гораздо
более свиней и собак, нежели в других улицах.
Я убеждаюсь
более и
более, что иностранцы
не знают, что такое чай, и что одни русские знают в нем толк.
Я с жадностью смотрел на это зрелище, за которое бог знает что дали бы в Петербурге. Я был, так сказать, в первом ряду зрителей, и если б действующим лицом было
не это тупое, крепко обтянутое непроницаемой кожей рыло, одаренное только способностью глотать, то я мог бы читать малейшее ощущение страдания и отчаяния на сколько-нибудь
более органически развитой физиономии.
Этим спектаклем ознаменовалось наше прощание с тропиками, из которых мы выходили в то время и куда
более уже
не возвращались.
Наконец мы,
более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если
не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
«Отдай якорь!» — раздалось для нас в последний раз, и сердце замерло и от радости, что ступаешь на твердую землю, чтоб уже с нею
не расставаться, и от сожаления, что прощаешься с морем, чтобы к нему
не возвращаться
более.
Другое дело тунгусы, чукчи и прочие племена здешнего края: те, переходя с одного места на другое,
более удобное, почти никогда на прежнее
не возвращаются.
Он
не послушал, разгорячился, нашумел; якуты робки и послушны; они
не противоречили
более; поехал и был увлечен потоком.
Еще слово о якутах. Г-н Геденштром (в книге своей «Отрывки о Сибири», С.-Петербург, 1830), между прочим, говорит, что «Якутская область — одна из тех немногих стран, где просвещение или расширение понятий человеческих (sic) (стр. 94)
более вредно, чем полезно. Житель сей пустыни (продолжает автор), сравнивая себя с другими мирожителями, понял бы свое бедственное состояние и
не нашел бы средств к его улучшению…» Вот как думали еще некоторые двадцать пять лет назад!
На последних пятистах верстах у меня начало пухнуть лицо от мороза. И было от чего: у носа постоянно торчал обледенелый шарф: кто-то будто держал за нос ледяными клещами. Боль невыносимая! Я спешил добраться до города, боясь разнемочься, и гнал
более двухсот пятидесяти верст в сутки, нигде
не отдыхал,
не обедал.
При волнении они, то есть шлюпки, имели бы полный комплект гребцов, и места для других почти
не было бы совсем, разве для каких-нибудь десяти человек на шлюпку, а нас всех было
более четырехсот.
Несколько часов продолжалось это возмущение воды при безветрии и наконец стихло. По осмотре фрегата он оказался весь избит. Трюм был наполнен водой, подмочившей провизию, амуницию и все частное добро офицеров и матросов. А главное,
не было
более руля, который, оторвавшись вместе с частью фальшкиля, проплыл, в числе прочих обломков, мимо фрегата — «продолжать берег», по выражению адмирала.
Когда
не было леса по берегам, плаватели углублялись в стороны для добывания дров. Матросы рубили дрова, офицеры таскали их на пароход. Адмирал порывался разделять их заботы, но этому все энергически воспротивились, предоставив ему
более легкую и почетную работу, как-то: накрывать на стол, мыть тарелки и чашки.
Мне поздно желать и надеяться плыть опять в дальние страны: я
не надеюсь и
не желаю
более.