Неточные совпадения
Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной комнаты, которую оставлял только в
случае крайней надобности и всегда с сожалением, перешел
на зыбкое лоно морей, как, избалованнейший из всех вас городскою жизнию, обычною суетой дня и мирным спокойствием ночи, я вдруг, в один день, в один час, должен был ниспровергнуть
этот порядок и ринуться в беспорядок жизни моряка?
Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль. Оказывается ли сильная пробоина, ее затягивают
на первый
случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а между тем десятки рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы, идет ко дну: люди бросаются в шлюпку и
на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за тысячу миль.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный
случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел
это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть
на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Некоторые из
этих дам долго шли за нами и
на исковерканном английском языке (и здесь англичане — заметьте!) просили денег бог знает по какому
случаю.
Если ж смотреть
на это как
на повод к развлечению,
на случай повеселиться, то в
этом и без того недостатка не было.
Прежде, однако ж, следует напомнить вам, что в 1795 году колония была занята силою оружия англичанами, которые воспользовались
случаем завладеть
этим важным для них местом остановки
на пути в Индию.
Началась она, как все
эти войны, нарушением со стороны кафров обязательств мира и кражею скота. Было несколько
случаев, в которых они отказались выдать украденный скот и усиливали дерзкие вылазки
на границах.
Мы не могли добиться, что
это значит: собственное ли имя, или так только, окрик
на лошадей, даже в каких
случаях употреблял он его; он кричал, когда лошадь пятилась, или слишком рвалась вперед, или оступалась.
Право, глядя
на эти леса, не поверишь, чтоб
случай играл здесь группировкой деревьев.
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели было чересчур много, чтоб познакомиться с
этим местом. Если б мы еще остались день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет, Индия не по нас! И англичане бегут из нее, при первом удобном
случае, спасаться от климата
на мыс Доброй Надежды, в порт Джаксон — словом, дальше от экватора, от
этих палящих дней, от беспрохладных ночей, от мест, где нельзя безнаказанно есть и пить, как едят и пьют англичане.
Решились не допустить мачту упасть и в помощь ослабевшим вантам «заложили сейтали» (веревки с блоками). Работа кипела, несмотря
на то, что уж наступила ночь. Успокоились не прежде, как кончив ее.
На другой день стали вытягивать самые ванты. К счастию, погода стихла и дала исполнить
это, по возможности, хорошо. Сегодня мачта почти стоит твердо; но
на всякий
случай заносят пару лишних вант, чтоб новый крепкий ветер не застал врасплох.
Мы воспользовались
этим случаем и стали помещать в реестрах разные вещи: трубки японские, рабочие лакированные ящики с инкрустацией и т. п. Но вместо десяти-двадцати штук они вдруг привезут три-четыре.
На мою долю досталось, однако ж, кое-что: ящик, трубка и другие мелочи. Хотелось бы выписать по нескольку штук
на каждого, но скупо возят. За ящик побольше берут по 12 таилов (таил — около 3 р. асс.), поменьше — 8.
Что касается до лежанья
на полу, до неподвижности и комической важности, какую сохраняют они в торжественных
случаях, то, вероятно,
это если не комедия, то балет в восточном вкусе, во всяком
случае спектакль, представленный для нас.
19 числа перетянулись
на новое место. Для буксировки двух судов, в
случае нужды, пришло 180 лодок. Они вплоть стали к фрегату: гребцы, по обыкновению, голые; немногие были в простых, грубых, синих полухалатах. Много маленьких девчонок (
эти все одеты чинно), но женщины ни одной. Мы из окон бросали им хлеб, деньги, роздали по чарке рому: они все хватали с жадностью. Их много налезло
на пушки, в порта. Крик, гам!
На это отвечено, что «по трехмесячном ожидании не важность подождать семь дней; но нам необходимо иметь место
на берегу, чтоб сделать поправки
на судах, поверить хронометры и т. п. Далее, если ответ
этот подвинет дело вперед, то мы останемся, в противном
случае уйдем… куда нам надо».
Что они там делают,
эти рыбаки, а при
случае, может быть, и пираты, как большая часть живущих
на островах китайцев?
На это приказано отвечать, что если губернатор поручится, что в четверг назначено будет свидание, тогда мы подождем, в противном
случае уйдем в Едо.
Китоловы не упустят
случая ходить по портам, тем более что японцы, не желая допускать ничего похожего
на торговлю, по крайней мере теперь, пока зрело не обдумают и не решат
этот вопрос между собою, не хотят и слушать о плате за дрова, провизию и доставку воды.
Глядя
на эти коралловые заборы, вы подумаете, что за ними прячутся такие же крепкие каменные домы, — ничего не бывало: там скромно стоят игрушечные домики, крытые черепицей, или бедные хижины, вроде хлевов, крытые рисовой соломой, о трех стенках из тонкого дерева, заплетенного бамбуком; четвертой стены нет: одна сторона дома открыта; она задвигается, в
случае нужды, рамой, заклеенной бумагой, за неимением стекол;
это у зажиточных домов, а у хижин вовсе не задвигается.
Говорят, жители не показывались нам более потому, что перед нашим приездом умерла вдовствующая королева, мать регента, управляющего островами вместо малолетнего короля. По
этому случаю наложен траур
на пятьдесят дней. Мы видели многих в белых травяных халатах. Известно, что белый цвет — траурный
на Востоке.
Испанские метисы одержимы желанием прослыть, где есть
случай, испанцами — но
это невозможно: чересчур смуглые лица, чересчур черные волосы обличают неиспанскую кровь
на каждом шагу.
Отель был единственное сборное место в Маниле для путешественников, купцов, шкиперов. Беспрестанно по комнатам проходят испанцы, американцы, французские офицеры, об одном эполете, и наши. Французы, по обыкновению, кланяются всем и каждому; англичане, по такому же обыкновению, стараются ни
на кого не смотреть; наши делают и то и другое, смотря по надобности, и в
этом случае они лучше всех.
По временам мы видим берег, вдоль которого идем к северу, потом опять туман скроет его. По ночам иногда слышится визг: кто говорит — сивучата пищат, кто — тюлени. Похоже
на последнее, если только тюлени могут пищать, похоже потому, что днем иногда они целыми стаями играют у фрегата, выставляя свои головы, гоняясь точно взапуски между собою. Во всяком
случае,
это водяные, как и сигнальщик Феодоров полагает.
Наш рейс по проливу
на шкуне «Восток», между Азией и Сахалином, был всего третий со времени открытия пролива.
Эта же шкуна уже ходила из Амура в Аян и теперь шла во второй раз. По
этому случаю, лишь только мы миновали пролив, торжественно, не в урочный час, была положена доска, заменявшая стол,
на свое место; в каюту вместо одиннадцати пришло семнадцать человек, учредили завтрак и выпили несколько бокалов шампанского.
Тунгусы — охотники, оленные промышленники и ямщики. Они возят зимой
на оленях, но, говорят,
эта езда вовсе не так приятна, как
на Неве, где какой-то выходец из Архангельска катал публику: издали все ведь кажется или хуже, или лучше, но во всяком
случае иначе, нежели вблизи. А здесь езда
на оленях даже опасна, потому что Мая становится неровно, с полыньями, да, кроме того, олени падают во множестве, не выдерживая гоньбы.
По
случаю этих покупок наша лодка походила немного
на китайскую джонку.
Но прочь романтизм, и лес тоже! Замечу только
на случай, если вы поедете по
этой дороге, что лес
этот находится между Крестовской и Поледуевской станциями. Но через лес не настоящая дорога: по ней ездят, когда нет дороги по Лене, то есть когда выпадают глубокие снега, аршина
на полтора, и когда проступает снизу, от тяжести снега, вода из-под льда, которую здесь называют черной водой.
После смешно было вспоминать, как, при каждом ударе и треске, все мы проворно переходили одни
на место других
на палубе. «Страшновато было!» — как говорил, бывало, я в подобных
случаях спутникам. Впрочем, все
это продолжалось, может быть, часа два, пока не начался опять прилив, подбавивший воды, и мы снялись и пошли дальше.
Но я хотел бы перенести
эти желания и надежды в сердца моих читателей — и — если представится им
случай идти (помните: «идти», а не «ехать»)
на корабле в отдаленные страны — предложить совет: ловить
этот случай, не слушая никаких преждевременных страхов и сомнений.