Неточные совпадения
Джонки,
лодки, китайцы и индийцы проезжают с
берега на суда и обратно, пересекая друг другу дорогу. Направо и налево от нас — все дико; непроходимый кокосовый лес смотрится в залив; сзади море.
Я, в ожидании съезда
на берег, облокотившись
на сетки, смотрел
на индийские
лодки,
на разнообразные группы разноцветных тел.
Вы едва являетесь в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают
лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое белье, крахмалит, моет, как в Петербурге; является портной, с длинной косой, в кофте и шароварах, показывает образчики сукон, материй, снимает мерку и шьет европейский костюм; съедете
на берег — жители не разбегаются в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить в гостиницу.
Я дня два не съезжал
на берег. Больной, стоял я, облокотясь
на сетки, и любовался
на небо,
на окрестные острова,
на леса,
на разбросанные по
берегам хижины,
на рейд, с движущеюся картиной джонок,
лодок, вглядывался в индийские, китайские физиономии, прислушивался к говору.
Дня три я не сходил
на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец,
на четвертый день, мы с Посьетом поехали
на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть живет
на лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся
на самом
берегу, а иные утверждены
на сваях,
на воде.
Лодки, с семействами, стоят рядами
на одном месте или разъезжают по рейду, занимаясь рыбной ловлей, торгуют, не то так перевозят людей с судов
на берег и обратно. Все они с навесом, вроде кают. Везде увидишь семейные сцены: обедают, занимаются рукодельем, или мать кормит грудью ребенка.
К нам не выехало ни одной
лодки, как это всегда бывает в жилых местах;
на берегу не видно было ни одного человека; только около самого
берега, как будто в белых бурунах, мелькнули два огня и исчезли.
Можно определить и так: это такой ветер, который большие военные суда, купеческие корабли, пароходы, джонки,
лодки и все, что попадется
на море, иногда и самое море, кидает
на берег, а крыши, стены домов, деревья, людей и все, что попадется
на берегу, иногда и самый
берег, кидает в море.
— Бог знает, где лучше! — отвечал он. — Последний раз во время урагана потонуло до восьмидесяти судов в море, а
на берегу опрокинуло целый дом и задавило пять человек; в гонконгской гавани погибло без счета
лодок и с ними до ста человек.
Мы завидели мыс Номо, обозначающий вход
на нагасакский рейд. Все собрались
на юте, любуясь
на зеленые, ярко обливаемые солнцем
берега. Но здесь нас не встретили уже за несколько миль
лодки с фруктами, раковинами, обезьянами и попугаями, как
на Яве и в Сингапуре, и особенно с предложением перевезти
на берег: напротив!
Но с странным чувством смотрю я
на эти игриво-созданные, смеющиеся
берега: неприятно видеть этот сон, отсутствие движения. Люди появляются редко; животных не видать; я только раз слышал собачий лай. Нет людской суеты; мало признаков жизни. Кроме караульных
лодок другие робко и торопливо скользят у
берегов с двумя-тремя голыми гребцами, с слюнявым мальчишкой или остроглазой девчонкой.
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой
на этих
берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «мышьей беготни», по выражению поэта? зачем по этим широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая большая
лодка, завешенная синими, белыми, красными тканями?
Вон и другие тоже скучают: Савич не знает, будет ли уголь, позволят ли рубить дрова, пустят ли
на берег освежиться людям? Барон насупился, думая, удастся ли ему… хоть увидеть женщин. Он уж глазел
на все японские
лодки, ища между этими голыми телами не такое красное и жесткое, как у гребцов. Косы и кофты мужчин вводили его иногда в печальное заблуждение…
Многие из нас и чаю не пили, не ужинали: все смотрели
на берега и
на их отражения в воде,
на иллюминацию,
на лодки, толкуя, предсказывая успех или неуспех дела, догадываясь о характере этого народа.
Мы не верили глазам, глядя
на тесную кучу серых, невзрачных, одноэтажных домов. Налево, где я предполагал продолжение города, ничего не было: пустой
берег, маленькие деревушки да отдельные, вероятно рыбачьи, хижины. По мысам, которыми замыкается пролив, все те же дрянные батареи да какие-то низенькие и длинные здания, вроде казарм. К
берегам жмутся неуклюжие большие
лодки. И все завешено: и домы, и
лодки, и улицы, а народ, которому бы очень не мешало завеситься, ходит уж чересчур нараспашку.
Мы все ближе и ближе подходили к городу: везде,
на высотах, и по
берегу, и
на лодках, тьмы людей. Вот наконец и голландская фактория. Несколько голландцев сидят
на балконе. Мне показалось, что один из них поклонился нам, когда мы поравнялись с ними. Но вот наши передние шлюпки пристали, а адмиральский катер, в котором был и я, держался
на веслах, ожидая, пока там все установится.
Сегодня были японцы с ответом от губернатора, что если мы желаем, то можем стать
на внутренний рейд, но не очень близко к
берегу, потому что будто бы помешаем движению японских
лодок на пристани.
Только что мы подъехали к Паппенбергу, как за нами бросились назад таившиеся под
берегом, ожидавшие нас японские
лодки и ехали с криком, но не близко, и так все дружно прибыли — они в свои ущелья и затишья, мы
на фрегат. Я долго дул в кулаки.
Японские
лодки непременно хотели пристать все вместе с нашими: можете себе представить, что из этого вышло. Одна
лодка становилась поперек другой, и все стеснились так, что если б им поручили не пустить нас
на берег, то они лучше бы сделать не могли того, как сделали теперь, чтоб пустить.
«
На берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в катер, все в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы ехали, будто спят: ни малейшего движения
на них;
на палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают
лодки, как сонные мухи.
Чусанские китайцы снабжают почти все
берега Китая рыбою, за которою выезжают
на нескольких тысячах
лодок далеко в море».
Другой переводчик, Эйноске, был в Едо и возился там «с людьми Соединенных Штатов». Мы узнали, что эти «люди» ведут переговоры мирно; что их точно так же провожают в прогулках
лодки и не пускают
на берег и т. п. Еще узнали, что у них один пароход приткнулся к мели и начал было погружаться
на рейде; люди уже бросились
на японские
лодки, но пробитое отверстие успели заткнуть. Американцы в Едо не были, а только в его заливе, который мелководен, и
на судах к столице верст за тридцать подойти нельзя.
Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло; мы лавируем под
берегом. Наши
на Гото пеленгуют
берега. Вдали видны японские
лодки;
на берегах никакой растительности. Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает в разных местах море. Икра эта сияет по ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет так был силен, что из-под судна как будто вырывалось пламя; даже
на парусах отражалось зарево; сзади кормы стелется широкая огненная улица; кругом темно; невстревоженная вода не светится.
Вчера и сегодня, 20-го и 21-го, мы шли верстах в двух от Корейского полуострова; в 36˚ ‹северной› широты.
На юте делали опись ему, а смотреть нечего: все пустынные
берега, кое-где покрытые скудной травой и деревьями. Видны изредка деревни: там такие же хижины и так же жмутся в тесную кучу, как
на Гамильтоне. Кое-где по
берегу бродят жители.
На море много
лодок, должно быть рыбацкие.
«А вы куда изволите: однако в город?» — спросил он. «Да, в Якутск. Есть ли перевозчики и
лодки?» — «Как не быть! Куда девается? Вот перевозчики!» — сказал он, указывая
на толпу якутов, которые стояли поодаль. «А
лодки?» — спросил я, обращаясь к ним. «Якуты не слышат по-русски», — перебил смотритель и спросил их по-якутски. Те зашевелились, некоторые пошли к
берегу, и я за ними. У пристани стояли четыре
лодки. От юрты до Якутска считается девять верст: пять водой и четыре
берегом.
«А там есть какая-нибудь юрта,
на том
берегу, чтоб можно было переждать?» — спросил я. «Однако нет, — сказал он, — кусты есть… Да почто вам юрта?» — «Куда же чемоданы сложить, пока лошадей приведут?» — «А
на берегу: что им доспеется? А не то так в
лодке останутся: не азойно будет» (то есть: «Не тяжело»). Я задумался: провести ночь
на пустом
берегу вовсе не занимательно; посылать ночью в город за лошадьми взад и вперед восемь верст — когда будешь под кровлей? Я поверил свои сомнения старику.
У одного острова якуты вышли
на берег и потянули
лодку бечевою вверх.