Неточные совпадения
Португальцы с выражением глубокого участия сказывали, что принцесса — «sick, very sick (очень плоха)» и сильно страдает. Она
живет на самом
берегу, в красивом доме, который занимал некогда блаженной памяти его императорское высочество герцог Лейхтенбергский. Капитан над портом, при посещении нашего судна, просил не салютовать флагу, потому что пушечные выстрелы могли бы потревожить больную.
Макомо, с братом своим Тиали, перешел
на берега Чуми, притока реки Кейскаммы, где племя Гаики
жило постоянно, с согласия пограничных начальников.
Они
живут в прекрасных домах
на эспланаде, идущей по морскому
берегу.
Дня три я не сходил
на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец,
на четвертый день, мы с Посьетом поехали
на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть
живет на лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся
на самом
берегу, а иные утверждены
на сваях,
на воде.
К нам не выехало ни одной лодки, как это всегда бывает в
жилых местах;
на берегу не видно было ни одного человека; только около самого
берега, как будто в белых бурунах, мелькнули два огня и исчезли.
На речке толпятся джонки,
на которых
живут китайские семейства; по
берегам движется целое народонаселение купцов, лодочников, разного рода мастеровых.
Здесь же нам сказали, что в корейской столице есть что-то вроде японского подворья,
на котором
живет до трехсот человек японцев; они торгуют своими товарами. А японцы каковы?
На вопрос наш, торгуют ли они с корейцами, отвечали, что торгуют случайно, когда будто бы тех занесет бурей к их
берегам.
Я узнал от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество знатное; что зимой
живут в городе, а летом
на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что проезжих бывает мало-мало; что если мне надо ехать дальше, то чтоб я спешил, а то по Лене осенью ехать нельзя, а
берегом худо и т. п.
А
поживши неделю-другую, месяц
на берегу, — его неудержимо тянет опять
на любимую стихию, к известным ему испытаниям.
Поутру Самгин был в Женеве, а около полудня отправился на свидание с матерью. Она
жила на берегу озера, в маленьком домике, слишком щедро украшенном лепкой, похожем на кондитерский торт. Домик уютно прятался в полукруге плодовых деревьев, солнце благосклонно освещало румяные плоды яблонь, под одной из них, на мраморной скамье, сидела с книгой в руке Вера Петровна в платье небесного цвета, поза ее напомнила сыну снимок с памятника Мопассану в парке Монсо.
— Да-с… Осень, осень, осень, — говорил старик, глядя на огонь свечи и задумчиво покачивая головой. — Осень. Вот и мне уж пора собираться. Ах жаль-то как! Только что настали красные денечки. Тут бы жить да
жить на берегу моря, в тишине, спокойненько…
И пришлось нам из-за ветру
прожить на берегу еще два дня. Припасы-то между тем все прикончились, ягодой только брюхо набиваем, да еще Оркун, спасибо ему, четыре юколы дал — рыба у них такая. Так вот юколой этой еще сколько-нибудь питались. Честных правил, отличный гиляк был, дай ему, господи! И по сю пору о нем вспоминаю.
Раньше орочей было очень много. По всему побережью моря, от мыса Хой, что южнее залива Де-Кастри, до Аку, который теперь называется мысом Успения, всюду виднелись их юрты. Те, что
жили на берегу Татарского пролива к северу от Тумнина, назывались Пяка (Фяка). В 1903 году от этих Пяка оставалось только три человека: Пингау и Цатю из рода Огомунка и Тончи из рода Бочинка.
Неточные совпадения
Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было
жить с другом
на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня
на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай
на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах.
— Нет, как хотите, но я бы не мог
жить здесь! — Он тыкал тросточкой вниз
на оголенные поля в черных полосах уже вспаханной земли,
на избы по
берегам мутной реки, запутанной в кустарнике.
— Вот эти суда посуду везут, — говорила она, — а это расшивы из Астрахани плывут. А вот, видите, как эти домики окружило водой? Там бурлаки
живут. А вон, за этими двумя горками, дорога идет к попадье. Там теперь Верочка. Как там хорошо,
на берегу! В июле мы будем ездить
на остров, чай пить. Там бездна цветов.
Дерсу стал вспоминать дни своего детства, когда, кроме гольдов и удэге, других людей не было вовсе. Но вот появились китайцы, а за ними — русские.
Жить становилось с каждым годом все труднее и труднее. Потом пришли корейцы. Леса начали гореть; соболь отдалился, и всякого другого зверя стало меньше. А теперь
на берегу моря появились еще и японцы. Как дальше
жить?
На опушке лиственного леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие кости. Я осмотрел это место и нашел следы жилищ.
На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно
жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы. В 1870 году, по словам Боголюбского,
на берегу моря, около реки Амагу,
жило много туземцев.