Неточные совпадения
«Подал бы я, — думалось мне, — доверчиво мудрецу руку, как дитя взрослому, стал бы внимательно слушать, и,
если понял бы настолько, насколько ребенок понимает толкования дядьки, я был бы богат и этим скудным разумением». Но и эта мечта улеглась в воображении вслед за многим другим. Дни мелькали, жизнь грозила пустотой, сумерками, вечными буднями: дни,
хотя порознь разнообразные, сливались в одну утомительно-однообразную массу годов.
Кафры, или амакоза, со времени беспокойств 1819 года, вели себя довольно смирно.
Хотя и тут не обходилось без набегов и грабежей, которые вели за собой небольшие военные экспедиции в Кафрарию; но эти грабежи и военные стычки с грабителями имели такой частный характер, что вообще можно назвать весь период, от 1819 до 1830 года,
если не мирным, то спокойным.
Английское правительство
хотело помочь горю и послало целый груз неохотников — ссыльных; но жители Капштата толпою вышли на пристань и грозили закидать их каменьями,
если они выйдут на берег.
Все равно: я
хочу только сказать вам несколько слов о Гонконге, и то единственно по обещанию говорить о каждом месте, в котором побываем, а собственно о Гонконге сказать нечего, или
если уже говорить как следует, то надо написать целый торговый или политический трактат, а это не мое дело: помните уговор — что писать!
Вообще не видно почти ни одной мужественной, энергической физиономии,
хотя умных и лукавых много. Да
если и есть, так зачесанная сзади кверху коса и гладко выбритое лицо делают их непохожими на мужчин.
И те и другие подозрительны, недоверчивы: спасаются от опасностей за системой замкнутости, как за каменной стеной; у обоих одна и та же цивилизация, под влиянием которой оба народа, как два брата в семье, росли, развивались, созревали и состарелись.
Если бы эта цивилизация была заимствована японцами от китайцев только по соседству, как от чужого племени, то отчего же манчжуры и другие народы кругом остаются до сих пор чуждыми этой цивилизации,
хотя они еще ближе к Китаю, чем Япония?
«А что,
если б у японцев взять Нагасаки?» — сказал я вслух, увлеченный мечтами. Некоторые засмеялись. «Они пользоваться не умеют, — продолжал я, — что бы было здесь,
если б этим портом владели другие? Посмотрите, какие места! Весь Восточный океан оживился бы торговлей…» Я
хотел развивать свою мысль о том, как Япония связалась бы торговыми путями, через Китай и Корею, с Европой и Сибирью; но мы подъезжали к берегу. «Где же город?» — «Да вот он», — говорят. «Весь тут? за мысом ничего нет? так только-то?»
Они такой порядок устроили у себя, что
если б и
захотели не отказать или вообще сделать что-нибудь такое, чего не было прежде, даже и хорошее, так не могут, по крайней мере добровольно.
Если японцы и придерживаются старого, то из боязни только нового,
хотя и убеждены, что это новое лучше.
Не дети ли, когда думали, что им довольно только не
хотеть, так их и не тронут, не пойдут к ним даже и тогда,
если они претерпевших кораблекрушение и брошенных на их берега иностранцев будут сажать в плен, купеческие суда гонять прочь, а военные учтиво просить уйти и не приходить?
Хотя табак японский был нам уже известен, но мы сочли долгом выкурить по трубке,
если только можно назвать трубкой эти наперстки, в которые не поместится щепоть нюхательного, не то что курительного табаку. Кажется, я выше сказал, что японский табак чрезвычайно мягок и крошится длинными волокнами. Он так мелок, что в пачке, с первого взгляда, похож на кучу какой-то темно-красной пыли.
Наконец, не знаю в который раз, вбежавший Кичибе объявил, что
если мы отдохнули, то губернатор ожидает нас, то есть
если устали,
хотел он, верно, сказать. В самом деле устали от праздности. Это у них называется дело делать. Мы пошли опять в приемную залу, и начался разговор.
Он не толкнет вас, а предупредит мерным своим криком, и
если вы не слышите или не
хотите дать ему дороги, он остановится и уступит ее вам.
«А теперь идите вон», — мог бы прибавить,
если б
захотел быть чистосердечен, и не мог бы ничем так угодить.
Бог знает, когда бы кончился этот разговор,
если б баниосам не подали наливки и не повторили вопрос: тут ли полномочные? Они объявили, что полномочных нет и что они будут не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней надо считать с 8-го или 9-го декабря… Им не дали договорить. «
Если в субботу, — сказано им (а это было в среду), — они не приедут, то мы уйдем». Они стали торговаться, упрашивать подождать только до их приезда, «а там делайте, как
хотите», — прибавили они.
Японские лодки непременно
хотели пристать все вместе с нашими: можете себе представить, что из этого вышло. Одна лодка становилась поперек другой, и все стеснились так, что
если б им поручили не пустить нас на берег, то они лучше бы сделать не могли того, как сделали теперь, чтоб пустить.
«Теперь нет повода — и не станем,
если только полномочные не
хотят, чтоб им палили», — отвечал Посьет.
Кавадзи этот всем нам понравился,
если не больше, так по крайней мере столько же, сколько и старик Тсутсуй,
хотя иначе, в другом смысле.
Адмирал сказал им, что
хотя отношения наши с ними были не совсем приятны, касательно отведения места на берегу, но он понимает, что губернаторы ничего без воли своего начальства не делали и потому против них собственно ничего не имеет, напротив, благодарит их за некоторые одолжения, доставку провизии, воды и т. п.; но просит только их представить своему начальству, что
если оно намерено вступить в какие бы то ни было сношения с иностранцами, то пора ему подумать об отмене всех этих стеснений, которые всякой благородной нации покажутся оскорбительными.
Встречные женщины
хотя и не брыкались, но тоже закрывались, а
если успевали, то и они бросались в сторону.
Дорогой адмирал послал сказать начальнику города, что он желает видеть его у себя и удивляется, что тот не
хочет показаться. Велено прибавить, что мы пойдем сами в замок видеть их двор. Это очень подействовало. Чиновник, или секретарь начальника, отвечал, что
если мы имеем сказать что-нибудь важное, так он, пожалуй, и приедет.
Адмирал
хотел отдать визит напакианскому губернатору, но он у себя принять не мог, а дал знать, что примет,
если угодно, в правительственном доме. Он отговаривался тем, что у них частные сношения с иностранцами запрещены. Этим же объясняется, почему не
хотел принять нас и нагасакский губернатор иначе как в казенном доме.
Сегодня мы ушли и вот качаемся теперь в Тихом океане; но
если б и остались здесь, едва ли бы я собрался на берег. Одна природа да животная,
хотя и своеобразная, жизнь, не наполнят человека, не поглотят внимания: остается большая пустота. Для того даже, чтобы испытывать глубже новое, не похожее ни на что свое, нужно, чтоб тут же рядом, для сравнения, была параллель другой, развитой жизни.
— «Спите,
если можете, что же до меня, то я заплатил так же, как и вы, я
хочу петь».
Наш катер вставал на дыбы, бил носом о воду, загребал ее, как ковшом, и разбрасывал по сторонам с брызгами и пеной. Мы-таки перегнали,
хотя и рисковали
если не перевернуться совсем, так черпнуть порядком. А последнее чуть ли не страшнее было первого для барона: чем было бы тогда потчевать испанок,
если б в мороженое или конфекты вкатилась соленая вода?
Об этом писали так много раз, что я не
хотел ничего упоминать,
если б не был таким близким свидетелем, почти участником зрелища.
Все это странно,
хотя не совсем ново,
если вспомнить браминскую Индию и языческий Египет: они одряхлели, и надо было занять им сил и жизни у других, как истощенному полю нужно переменить посев.
Оттого китаец делает что
хочет:
если он чиновник, он берет взятки с низших и дает сам их высшим;
если он солдат, он берет жалованье и ленится и с поля сражения бегает: он не думает, что он служит, чтобы воевать, а чтоб содержать свое семейство.
Сказали еще, что
если я не
хочу ехать верхом (а я не
хочу), то можно ехать в качке (сокращенное качалке), которую повезут две лошади, одна спереди, другая сзади. «Это-де очень удобно: там можно читать, спать». Чего же лучше? Я обрадовался и просил устроить качку. Мы с казаком, который взялся делать ее, сходили в пакгауз, купили кожи, ситцу, и казак принялся за работу.
«А
если я опоздаю в город, — еще холоднее сказал я, — да меня спросят, отчего я опоздал, а я скажу, оттого, мол, что у тебя лошадей не было…»
Хотя казак не знал, кто меня спросит в городе и зачем, я сам тоже не знал, но, однако ж, это подействовало.
От нечего делать я развлекал себя мыслью, что увижу наконец, после двухлетних странствий, первый русский,
хотя и провинциальный, город. Но и то не совсем русский,
хотя в нем и русские храмы, русские домы, русские чиновники и купцы, но зато как голо все! Где это видано на Руси, чтоб не было ни одного садика и палисадника, чтоб зелень,
если не яблонь и груш, так хоть берез и акаций, не осеняла домов и заборов? А этот узкоглазый, плосконосый народ разве русский? Когда я ехал по дороге к городу, мне
Впрочем, обе приведенные книги, «Поездка в Якутск» и «Отрывки о Сибири», дают, по возможности, удовлетворительное понятие о здешних местах и вполне заслуживают того одобрения, которым наградила их публика. Первая из них дала два, а может быть, и более изданий. Рекомендую вам обе,
если б вы
захотели узнать что-нибудь больше и вернее об этом отдаленном уголке, о котором я как проезжий, встретивший нечаянно остановку на пути и имевший неделю-другую досуга, мог написать только этот бледный очерк.
Лошади не сильны,
хотя и резвы; корм их одно сено, и потому,
если разгон велик, лошади теряют силу и едва выдерживают гоньбу по длинным расстояниям между станциями.
— «Что ты, любезный, с ума сошел: нельзя ли вместо сорока пяти проехать только двадцать?» — «Сделайте божескую милость, — начал умолять, — на станции гора крута, мои кони не встащат, так нельзя ли вам остановиться внизу, а ямщики сведут коней вниз и там заложат, и вы поедете еще двадцать пять верст?» — «Однако не
хочу, — сказал я, —
если озябну, как же быть?» — «Да как-нибудь уж…» Я сделал ему милость — и ничего.
С наступлением тихой погоды
хотели наконец, посредством японских лодок, дотащить кое-как пустой остов до бухты — и все-таки чинить.
Если фрегат держался еще на воде в тогдашнем своем положении, так это, сказывал адмирал, происходило, между прочим, оттого, что систерны в трюме, обыкновенно наполненные пресной водой, были тогда пусты, и эта пустота и мешала ему погрузиться совсем.
Но я
хотел бы перенести эти желания и надежды в сердца моих читателей — и —
если представится им случай идти (помните: «идти», а не «ехать») на корабле в отдаленные страны — предложить совет: ловить этот случай, не слушая никаких преждевременных страхов и сомнений.