Неточные совпадения
Среди этой давки, шума, суеты вдруг протискался сквозь толпу к капитану П. А. Тихменев, наш застольный хозяин. «Иван Семенович, ради Бога, — поспешно говорил он, — позвольте шлюпку, теперь же,
сию минуту…» — «Зачем, куда? шлюпки все заняты, — вы
видите.
Море… Здесь я в первый раз понял, что значит «синее» море, а до
сих пор я знал об этом только от поэтов, в том числе и от вас. Синий цвет там, у нас, на севере, — праздничный наряд моря. Там есть у него другие цвета, в Балтийском, например, желтый, в других морях зеленый, так называемый аквамаринный. Вот наконец я
вижу и синее море, какого вы не видали никогда.
Я думал, что исполнится наконец и эта моя мечта —
увидеть необитаемый остров; но напрасно: и здесь живут люди, конечно всего человек тридцать разного рода Робинзонов, из беглых матросов и отставных пиратов, из которых один до
сих пор носит на руке какие-то выжженные порохом знаки прежнего своего достоинства. Они разводят ям, сладкий картофель, таро, ананасы, арбузы. У них есть свиньи, куры, утки. На другом острове они держат коров и быков, потому что на Пиле скот портит деревья.
А свежо: зима в полном разгаре, всего шесть градусов тепла. Небо ясно; ночи светлые; вода сильно искрится. Вообще, судя по тому, что мы до
сих пор испытали, можно заключить, что Нагасаки — один из благословенных уголков мира по климату. Ровная погода: когда ветер с севера — ясно и свежо, с юга — наносит дождь. Но мы
видели больше ясного времени.
«Извольте
видеть, доложу вам, — начал он, —
сей год вода-то очень низка: оттого много островов и мелей; где прежде прямиком ехали, тут едут между островами».
Видя сие, асессор, подбежав сам, начал их бранить и первого, кто встретился, ударил своею тростию столь сильно, что упал бесчувствен на землю.
В Английском клубе из числа знакомых своих Егор Егорыч встретил одного Батенева, о котором он перед тем только говорил с Сергеем Степанычем и которого Егор Егорыч почти не узнал, так как он привык
видеть сего господина всегда небрежно одетым, а тут перед ним предстал весьма моложавый мужчина в завитом парике и надушенном фраке.
— Ну то-то и есть! Стало быть, и тебе это ясно: кто же теперь «маньяк»? Я ли, что, яснее
видя сие, беспокоюсь, или те, кому все это ясно и понятно, но которые смотрят на все спустя рукава: лишь бы-де по наш век стало, а там хоть все пропади! Ведь это-то и значит: «дымом пахнет». Не так ли, мой друг?
Уже любопытные из отдаленных земель приезжают
видеть сию чудесную страну, которая представляет взору и гранитные горы Швейцарии, и плодоносные долины Пьемонтские; страну, где творческая Натура с нежными красотами соединила величественные; где в одно время и зима свирепствует, и весна улыбается; где мудрый наблюдатель Природы находит для себя разнообразные богатства, и где чувствительное сердце, наскучив светом, может насладиться самым приятнейшим уединением.
Неточные совпадения
Хлестаков. Послушай, любезный, там мне до
сих пор обеда не приносят, так, пожалуйста, поторопи, чтоб поскорее, —
видишь, мне сейчас после обеда нужно кое-чем заняться.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до
сих пор стучит. Здесь, как я
вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Спешу известить вас, — писала она в одном из них, — что я в
сию ночь во сне
видела.
—
Видя внезапное
сих людей усердие, я в точности познал, сколь быстрое имеет действие
сия вещь, которую вы, сударыня моя, внутренним словом справедливо именуете.
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием
увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной точки зрения, то есть
увидел в нем бунт, произведенный на
сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.