Неточные совпадения
Я сначала, как заглянул с палубы в
люк, не мог постигнуть, как сходят в каюту: в трапе недоставало двух верхних ступеней, и потому надо
было прежде сесть на порог, или «карлинсы», и спускать ноги вниз, ощупью отыскивая ступеньку, потом, держась за веревку, рискнуть прыгнуть так, чтобы попасть ногой прямо на третью ступеньку.
Выходить надо
было на руках, это значит выскакивать, то
есть упереться локтями о края
люка, прыгнуть и стать сначала коленями на окраину, а потом уже на ноги.
Но всего эффектнее
было, когда пробили тревогу: из всех
люков сыпались люди и разбегались, как мыши, по всем направлениям, каждый к своему орудию.
Крыша коническая, сплетена тоже из бамбуковых жердей и потому сквозная, но в ней, сверх того,
есть несколько
люков для воздуха.
Вечером, идучи к адмиралу
пить чай, я остановился над
люком общей каюты посмотреть, с чем это большая сковорода стоит на столе. «Не хотите ли попробовать жареной акулы?» — спросили сидевшие за столом. «Нет». — «Ну так ухи из нее?» — «Вы шутите, — сказал я, — разве она годится?» — «Отлично!» — отвечали некоторые. Но я после узнал, что те именно и не дотрогивались до «отличного» блюда, которые хвалили его.
Неточные совпадения
Одно время он стал клеить из бумаги сначала дома, потом корабли и достиг в этом бесполезном строительстве значительного совершенства: миниатюрные фрегаты
были оснащены по всем правилам искусства, с мачтами, реями и даже маленькими пушками, глядевшими из
люков.
Затем тотчас же, точно привидение из
люка, появился ее сердечный друг, молодой полячок, с высоко закрученными усами, хозяин кафешантана.
Выпили вина, поговорили о ярмарке, о выставке, немножко пожаловались на плохие дела. Затем Горизонт телефонировал к себе в гостиницу, вызвал жену. Познакомил ее с теткой и с двоюродным братом тетки и сказал, что таинственные политические дела вызывают его из города. Нежно обнял Сару, прослезился и уехал.
Я вылез из
люка на палубу и остановился: не знаю, куда теперь, не знаю, зачем пришел сюда. Посмотрел вверх. Там тускло подымалось измученное полднем солнце. Внизу —
был «Интеграл», серо-стеклянный, неживой. Розовая кровь вытекла, мне ясно, что все это — только моя фантазия, что все осталось по-прежнему, и в то же время ясно…
— Главное, влюбился в какую-то француженку из кондитерской
Люке, — продолжал Терхов, — та окончательно истощила его кошелек и здоровье; хорошего исхода подобной жизни ожидать
было нечего.
Осмотрев маленькие паруса, важную безжизненность палубы,
люков, впитав всю обреченность этого карлика-корабля, который, при полной соразмерности частей, способности принять фунтов пять груза и даже держаться на воде и плыть, все-таки не мог ничем ответить прямому своему назначению, кроме как в воображении человеческом, — я решил, что каравелла
будет моя.