Неточные совпадения
У англичан сначала не
было положительной
войны с кафрами, но между тем происходили беспрестанные стычки. Может
быть, англичане успели бы в самом начале прекратить их, если б они в переговорах имели дело со всеми или по крайней мере со многими главнейшими племенами; но они сделали ошибку, обратясь в сношениях своих к предводителям одного главного племени, Гаики.
Колониальное правительство принуждено
было между тем вытеснить некоторые наиболее враждебные племена, сильно тревожившие колонию своими мелкими набегами и грабежом, из занятых ими мест. Все это повело к первой, вспыхнувшей в 1834 году, серьезной
войне с кафрами.
Наконец, англичане ввели также свою систему податей и налогов. Может
быть, некоторые из последних покажутся преждевременными для молодого, только что формирующегося гражданского общества, но они по большей части оправдываются значительностью издержек, которых требовало и требует содержание и управление колонии и особенно частые и трудные
войны с кафрами.
Английские миссионеры между тем, с своей стороны, как сказано выше, поджигали кафров к разрыву с европейцами, надеясь извлечь из этого свои выгоды.
Война была неизбежна и вскоре вспыхнула.
Между тем губернатор Поттинджер
был отозван в Мадрас и место его заступил отличившийся в
войне 1834 и 1835 гг. генерал-майор сэр Герри Смит, приобретший любовь и уважение во всей колонии.
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот вопрос!
Была ли эта
война последнею? К сожалению, нет. Это
была только вторая по счету: в 1851 году открылась третья. И кто знает, где остановится эта нумерация?
После этого краткого очерка двух
войн нужно ли говорить о третьей, которая кончилась в эпоху прибытия на мыс фрегата «Паллада», то
есть в начале 1853 года?
Началась она, как все эти
войны, нарушением со стороны кафров обязательств мира и кражею скота.
Было несколько случаев, в которых они отказались выдать украденный скот и усиливали дерзкие вылазки на границах.
В декабре 1850 г., за день до праздника Рождества Христова, кафры первые начали
войну, заманив англичан в засаду, и после стычки, по обыкновению, ушли в горы. Тогда началась не
война, а наказание кафров, которых губернатор объявил уже не врагами Англии, а бунтовщиками, так как они
были великобританские подданные.
Все убеждения
были напрасны, и Бен отправился на
войну.
Они не понимают, что Россия не
была бы Россией, Англия Англией, в торговле,
войне и во всем, если б каждую заперли на замок.
Так и
есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались с войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно
быть в полутораста верстах от китайского берега и не побывать на нем. О
войне с Турцией тоже не решено, вместе с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Другой пример меркантильности англичан еще разительнее: не
будь у кафров ружей и пороха, англичане одною
войной навсегда положили бы предел их грабежам и возмущениям.
Лет двенадцать назад, еще до китайской
войны, привоз увеличился вдвое, то
есть более, нежели на сумму тридцать миллионов серебром, и привоз опиума составлял уже четыре пятых и только одну пятую других товаров.
Одна измена может погубить ее: то
есть если кому-нибудь удастся зажечь в ней междоусобную
войну, вооружить удельных князей против метрополии — тогда ей несдобровать.
Но для этого надо поступить по-английски, то
есть пойти, например, в японские порты, выйти без спросу на берег, и когда станут не пускать, начать драку, потом самим же пожаловаться на оскорбление и начать
войну.
Адмирал, в последнее наше пребывание в Нагасаки, решил идти сначала к русским берегам Восточной Сибири, куда, на смену «Палладе», должен
был прибыть посланный из Кронштадта фрегат «Диана»; потом зайти опять в Японию, условиться о возобновлении, после
войны, начатых переговоров.
Может
быть, пришлось бы, по неимению известий о неприятеле, оставаться праздно в каком-нибудь нейтральном порте, например в Сан-Франциско, и там ждать исхода
войны.
Что там делать месяцы, может
быть, год или годы — ибо как
было предвидеть конец
войны?
Я намекнул адмиралу о своем желании воротиться. Но он, озабоченный начатыми успешно и неоконченными переговорами и открытием
войны, которая должна
была поставить его в неожиданное положение участника в ней, думал, что я считал конченным самое дело, приведшее нас в Японию. Он заметил мне, что не совсем потерял надежду продолжать с Японией переговоры, несмотря на
войну, и что, следовательно, и мои обязанности секретаря нельзя считать конченными.
Я помню, что в Шанхае ко мне все приставал лейтенант английского флота, кажется Скотт, чтоб я подержал с ним пари о том,
будет ли
война или нет?
Пересев на «Диану» и выбрав из команды «Паллады» надежных и опытных людей, адмирал все-таки решил попытаться зайти в Японию и если не окончить, то закончить на время переговоры с тамошним правительством и условиться о возобновлении их по окончании
войны, которая уже началась, о чем получены
были наконец известия.
Неточные совпадения
Городничий. Какая
война с турками! Просто нам плохо
будет, а не туркам. Это уже известно: у меня письмо.
Почтмейстер. А что думаю?
война с турками
будет.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут —
война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
Заключали союзы, объявляли
войны, мирились, клялись друг другу в дружбе и верности, когда же лгали, то прибавляли «да
будет мне стыдно» и
были наперед уверены, что «стыд глаза не выест».
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что
был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а
войны вел и трактаты заключал.