Неточные совпадения
Вот он, поэтический образ, в черном фраке, в белом галстухе, обритый, остриженный,
с удобством, то есть
с зонтиком под мышкой, выглядывает из вагона, из кеба, мелькает на пароходах, сидит в таверне, плывет по Темзе,
бродит по музеуму, скачет в парке!
Идучи по улице, я заметил издали, что один из наших спутников вошел в какой-то дом. Мы шли втроем. «Куда это он пошел? пойдемте и мы!» — предложил я. Мы пошли к дому и вошли на маленький дворик, мощенный белыми каменными плитами. В углу, под навесом, привязан был осел, и тут же лежала свинья, но такая жирная, что не могла встать на ноги. Дальше
бродили какие-то пестрые, красивые куры, еще прыгал маленький,
с крупного воробья величиной, зеленый попугай, каких привозят иногда на петербургскую биржу.
А кругом, над головами, скалы, горы, крутизны,
с красивыми оврагами, и все поросло лесом и лесом. Крюднер ударил топором по пню, на котором мы сидели перед хижиной; он сверху весь серый; но едва топор сорвал кору, как под ней заалело дерево, точно кровь. У хижины тек ручеек, в котором
бродили красноносые утки. Ручеек можно перешагнуть, а воды в нем так мало, что нельзя и рук вымыть.
По берегу стоят великолепные европейские домы
с колоннадами, балконами, аристократическими подъездами, а швейцары и дворники — в своих кофтах или халатах, в шароварах; по улице
бродит такая же толпа.
Мне захотелось вдруг побывать в древнем монастыре,
побродить в сумраке церквей, поглядеть на развалины, рядом
с свежей зеленью, на нищету в золотых лохмотьях, на лень испанца, на красоту испанки — чувства и картины, от которых я было стал уставать и отвыкать.
Вечером я предложил в своей коляске место французу, живущему в отели, и мы отправились далеко в поле, через
С.-Мигель, оттуда заехали на Эскольту, в наше вечернее собрание, а потом к губернаторскому дому на музыку. На площади, кругом сквера, стояли экипажи. В них сидели гуляющие. Здесь большею частью гуляют сидя. Я не последовал этому примеру, вышел из коляски и пошел
бродить по площади.
Кучер мой, по обыкновению всех кучеров в мире, побежал в деревенскую лавочку съесть или выпить чего-нибудь, пока я
бродил по ручью. Я воротился — его нет; около коляски собрались мальчишки, нищие и так себе тагалы
с петухами под мышкой. Я доехал до речки и воротился в Манилу, к дворцу, на музыку.
Видя, что
с нами нечего делать, они предпочли вести нас добровольно, нежели предоставить нам
бродить где вздумается.
Они не живут тут, а
бродят с места на место, приходят к морю ловить рыбу.
Вместо лошадей на берегу
бродят десятка три тощих собак; но тут же
с берегов выглядывает из чащи леса полная невозможность ездить ни на собаках, ни на лошадях, ни даже ходить пешком.
В деревнях по улице
бродят лошади: они или заигрывают
с нашими лошадьми, или, испуганные звуком колокольчиков, мчатся что есть мочи, вместе
с рыжим поросенком, в сторону.
Одессу звучными стихами // Наш друг Туманский описал, // Но он пристрастными глазами // В то время на нее взирал. // Приехав, он прямым поэтом // Пошел
бродить с своим лорнетом // Один над морем — и потом // Очаровательным пером // Сады одесские прославил. // Всё хорошо, но дело в том, // Что степь нагая там кругом; // Кой-где недавный труд заставил // Младые ветви в знойный день // Давать насильственную тень.
Неточные совпадения
— Мы рады и таким! //
Бродили долго по́ саду: // «Затей-то! горы, пропасти! // И пруд опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте!
с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… // Опять — и то же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая вышла дрянь!)
С ребятами,
с дево́чками // Сдружился,
бродит по лесу… // Недаром он
бродил! // «Коли платить не можете, // Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
Громадные кучи мусора, навоза и соломы уже были сложены по берегам и ждали только мания, чтобы исчезнуть в глубинах реки. Нахмуренный идиот
бродил между грудами и вел им счет, как бы опасаясь, чтоб кто-нибудь не похитил драгоценного материала. По временам он
с уверенностию бормотал:
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время ночи. Он видел, как
с наступлением сумерек какие-то тени
бродили по городу и исчезали неведомо куда и как
с рассветом дня те же самые тени вновь появлялись в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось
с его взглядами, то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые
с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния в церкви
бродили в его голове.