Неточные совпадения
— Матушка, Аграфена Ивановна! —
начал он умоляющим голосом, обняв ее за талию, сказал бы
я, если б у ней
был хоть малейший намек на талию.
— Перестань, перестань, Саша, — заговорила она торопливо, — что ты это накликаешь на свою голову! Нет, нет! что бы ни
было, если случится этакой грех, пусть
я одна страдаю. Ты молод, только что
начинаешь жить,
будут у тебя и друзья, женишься — молодая жена заменит тебе и мать, и все… Нет! Пусть благословит тебя бог, как
я тебя благословляю.
— Что вы, дядюшка! да этот проект
был представлен одному значительному лицу, любителю просвещения; за это однажды он пригласил
меня с ректором обедать. Вот
начало другого проекта.
Я, наконец,
начинаю надеяться, что из тебя что-нибудь и выйдет: скоро, может
быть, не стану говорить тебе, зачем ты приезжал.
— Позвольте,
я соскоблю — и незаметно
будет, — сказал Александр. Он бросился к столу с тем же судорожным трепетом,
начал скоблить, чистить, тереть и протер на письме скважину. Стол от трения зашатался и толкнул этажерку. На этажерке стоял бюстик, из итальянского алебастра, Софокла или Эсхила. Почтенный трагик от сотрясения сначала раза три качнулся на зыбком пьедестале взад и вперед, потом свергнулся с этажерки и разбился вдребезги.
—
Я было приготовил тебя, а ты,
я вижу, все-таки хочешь
начать с обыкновенных прелюдий. Это значит, что рассказ продолжится целый час;
мне некогда: почта не
будет ждать. Постой, уж
я лучше сам расскажу.
—
Я не знаю, как она родится, а знаю, что выходит совсем готовая из головы, то
есть когда обработается размышлением: тогда только она и хороша. Ну, а по-твоему, —
начал, помолчав, Петр Иваныч, — за кого же бы выдавать эти прекрасные существа?
— Но что ж за жизнь! —
начал Александр, — не забыться, а все думать, думать… нет,
я чувствую, что это не так!
Я хочу жить без вашего холодного анализа, не думая о том, ожидает ли
меня впереди беда, опасность, или нет — все равно!.. Зачем
я буду думать заранее и отравлять…
— Честное слово,
я и не заходил к дядюшке… —
начал с жаром оправдываться Александр. — Разве
я тогда мог бы
поспеть к вам об эту пору?
У
меня что-то и мозоль
начинает побаливать —
быть дождю.
— Да неужели ты от любви так похудел? Какой срам! Нет: ты
был болен, а теперь
начинаешь выздоравливать, да и пора! шутка ли, года полтора тянется глупость. Еще немного, так, пожалуй, и
я бы поверил неизменной и вечной любви.
— Она похвасталась, —
начал он потом, — какая у ней школа! у ней школы
быть не могло: молода! это она так только… от досады! но теперь она заметила этот магический круг: станет тоже хитрить… о,
я знаю женскую натуру! Но посмотрим…
—
Я? О! —
начал Александр, возводя взоры к небу, —
я бы посвятил всю жизнь ей,
я бы лежал у ног ее. Смотреть ей в глаза
было бы высшим счастьем. Каждое слово ее
было бы
мне законом.
Я бы
пел ее красоту, нашу любовь, природу...
Дядюшка, в
начале моего приезда сюда, принудил
меня написать к нему странное письмо, в котором заключались его любимые правила и образ мыслей; но
я то изорвал и послал другое, стало
быть, меняться моему приятелю
было не от чего.
«Ты выслушай, что сделали со
мной люди…» —
начал было я.
— Это из рук вон, Петр Иваныч! —
начала жена чуть не со слезами. — Ты хоть что-нибудь скажи.
Я видала, что ты в знак одобрения качал головой, стало
быть, тебе понравилось. Только по упрямству не хочешь сознаться. Как сознаться, что нам нравится повесть! мы слишком умны для этого. Признайся, что хорошо.
Эта женщина поддалась чувству без борьбы, без усилий, без препятствий, как жертва: слабая, бесхарактерная женщина! осчастливила своей любовью первого, кто попался; не
будь меня, она полюбила бы точно так же Суркова, и уже
начала любить: да! как она ни защищайся —
я видел! приди кто-нибудь побойчее и поискуснее
меня, она отдалась бы тому… это просто безнравственно!
— Уж
я вас ждала, ждала, Антон Иваныч, —
начала Анна Павловна, — думала, что не
будете, — отчаялась
было.
— Как коварна судьба, доктор! уж
я ли не
был осторожен с ней? —
начал Петр Иваныч с несвойственным ему жаром, — взвешивал, кажется, каждый свой шаг… нет, где-нибудь да подкосит, и когда же? при всех удачах, на такой карьере… А!
Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый
есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела
я, задумалась, // Уж
начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У
меня правило: в первом движении ничего не
начинать.
— Смотрел
я однажды у пруда на лягушек, — говорил он, — и
был смущен диаволом. И
начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает душою, и нет ли таковой у гадов земных! И, взяв лягушку, исследовал. И по исследовании нашел: точно; душа
есть и у лягушки, токмо малая видом и не бессмертная.
В короткое время он до того процвел, что
начал уже находить, что в Глупове ему тесно, а"нужно-де
мне, Козырю, вскорости в Петербурге
быть, а тамо и ко двору явиться".
—
Я не сказала тебе вчера, —
начала она, быстро и тяжело дыша, — что, возвращаясь домой с Алексеем Александровичем,
я объявила ему всё… сказала, что
я не могу
быть его женой, что… и всё сказала.