Тут чем бы свое дело делать, ты — то стонешь от измены девчонки,
то плачешь в разлуке с другом, то страдаешь от душевной пустоты, то от полноты ощущений; ну что это за жизнь?
Неточные совпадения
Прежде всего отслужили молебен, причем Антон Иваныч созвал дворню, зажег свечу и принял от священника книгу, когда
тот перестал читать, и передал ее дьячку, а потом отлил в скляночку святой воды, спрятал в карман и сказал: «Это Агафье Никитишне». Сели за стол. Кроме Антона Иваныча и священника, никто по обыкновению не дотронулся ни до чего, но зато Антон Иваныч сделал полную честь этому гомерическому завтраку. Анна Павловна все
плакала и украдкой утирала слезы.
— А мы-то на что? что я вам, чужой, что ли? Да куда еще торопитесь умирать?
того гляди, замуж бы не вышли! вот бы поплясал на свадьбе! Да полноте плакать-то!
— А чем же прикажешь? чем больше тебя читают,
тем больше
платят денег.
— Что это? ты, никак,
плачешь? — спросил он, и лицо его потемнело,
то есть он покраснел.
Ему странно казалось, как это все не ходят сонные, как он, не
плачут и, вместо
того чтоб болтать о погоде, не говорят о тоске и взаимных страданиях, а если и говорят, так о тоске в ногах или в другом месте, о ревматизме или геморрое.
— Пятнадцать! — закричал Костяков, всплеснув руками, — вот мошенники! анафемы! ездят сюда надувать нас, обирать деньги. Дармоеды проклятые! Не ездите, Александр Федорыч, плюньте! Добро бы вещь какая-нибудь: взял бы домой, на стол поставил или съел; а
то послушал только, да и на:
плати пятнадцать рублев! За пятнадцать рублев можно жеребенка купить.
— Иногда за
то, чтобы провести с удовольствием вечер,
платят и дороже, — заметил Александр.
За эту тиранию он
платил ей богатством, роскошью, всеми наружными и сообразными с его образом мыслей условиями счастья, — ошибка ужасная,
тем более ужасная, что она сделана была не от незнания, не от грубого понятия его о сердце — он знал его, — а от небрежности, от эгоизма!
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог
тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
— Дьявол, леший, чтоб ему издохнуть! — говорила она
то плача, то отвечая на злой хохот дворни хохотом.
Неточные совпадения
Тут башмачки козловые // Дед внучке торговал, // Пять раз про цену спрашивал, // Вертел в руках, оглядывал: // Товар первейший сорт! // «Ну, дядя! два двугривенных //
Плати, не
то проваливай!» — // Сказал ему купец.
— А кто сплошал, и надо бы //
Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, // Так смех и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше киньте жеребий. //
Заплатим мы: вот пять рублей…»
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В
то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! //
Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в
ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а
платит одни труды верно и щедро.
Стародум. Да
тем не меньше тебе
заплатить надобно.