Неточные совпадения
— Попроще, как все, а
не как профессор эстетики. Впрочем, этого вдруг растолковать
нельзя; ты после сам увидишь. Ты, кажется, хочешь сказать, сколько я могу припомнить университетские лекции и перевести твои слова, что ты приехал сюда делать карьеру и фортуну, — так ли?
— Какая поэзия в том, что глупо? поэзия, например, в письме твоей тетки! желтый цветок, озеро, какая-то тайна… как я стал читать — мне так стало нехорошо, что и сказать
нельзя! чуть
не покраснел, а уж я ли
не отвык краснеть!
— «Хотя и
не вешается мне на шею», — продолжал диктовать Петр Иваныч. Александр,
не дотянувшись до него, поскорей сел на свое место. — А желает добра потому, что
не имеет причины и побуждения желать зла и потому что его просила обо мне моя матушка, которая делала некогда для него добро. Он говорит, что меня
не любит — и весьма основательно: в две недели
нельзя полюбить, и я еще
не люблю его, хотя и уверяю в противном».
— А! один из тех проектов, которые тысячу лет уже как исполнены или которых
нельзя и
не нужно исполнять.
— Прекрасно, прекрасно! — сказал ему через несколько дней Петр Иваныч. — Редактор предоволен, только находит, что стиль
не довольно строг; ну, да с первого раза
нельзя же всего требовать. Он хочет познакомиться с тобой. Ступай к нему завтра, часов в семь вечера: там он уж приготовил еще статью.
Нельзя винить Петра Иваныча, что он
не заметил Наденьки с первого раза. Она была
не красавица и
не приковывала к себе мгновенно внимания.
Мать покидала и шарф и книгу и шла одеваться. Так Наденька пользовалась полною свободою, распоряжалась и собою, и маменькою, и своим временем, и занятиями, как хотела. Впрочем, она была добрая и нежная дочь,
нельзя сказать — послушная, потому только, что
не она, а мать слушалась ее; зато можно сказать, что она имела послушную мать.
Требовать верности от жены — тут есть еще смысл: там заключено обязательство; от этого зависит часто существенное благосостояние семейства; да и то
нельзя требовать, чтоб она никого
не любила… а можно только требовать, чтоб она… того…
Она разыграла свой роман с тобой до конца, точно так же разыграет его и с графом и, может быть, еще с кем-нибудь… больше от нее требовать
нельзя: выше и дальше ей нейти! это
не такая натура: а ты вообразил себе бог знает что…
— А то, что с кем этого
не бывало, так тому и растолковать
нельзя, почему хочется писать, когда какой-то беспокойный дух твердит и днем и ночью, и во сне и наяву: пиши, пиши…
— Ну! удружил, — продолжал Петр Иваныч, — сверх ожидания! а скромничал: «
Не могу, говорит,
не умею!» —
не умеет! Я хотел давно повидаться с тобой, да тебя
нельзя поймать. Ну, очень благодарен! Получил вазы в целости?
Она любила в первый раз — это бы еще ничего —
нельзя же полюбить прямо во второй раз; но беда была в том, что сердце у ней было развито донельзя, обработано романами и приготовлено
не то что для первой, но для той романической любви, которая существует в некоторых романах, а
не в природе, и которая оттого всегда бывает несчастлива, что невозможна на деле.
— Как же без русского учителя?
нельзя! — решил отец, —
не беспокойся: я сам выберу почище.
А когда от него потребовали литературы, бедняк перепугался. Ему показали тетрадь француза, он покачал головой и сказал, что по-немецки этому
нельзя учить, а что есть хрестоматия Аллера, в которой все писатели с своими сочинениями состоят налицо. Но он этим
не отделался: к нему пристали, чтоб он познакомил Юлию, как m-r Пуле, с разными сочинителями.
Ее заметил Тафаев, человек со всеми атрибутами жениха, то есть с почтенным чином, с хорошим состоянием, с крестом на шее, словом, с карьерой и фортуной.
Нельзя сказать про него, чтоб он был только простой и добрый человек. О нет! он в обиду себя
не давал и судил весьма здраво о нынешнем состоянии России, о том, чего ей недостает в хозяйственном и промышленном состоянии, и в своей сфере считался деловым человеком.
— А в десять приезжайте ко мне, будем завтракать вместе. Да
нельзя ли
не ходить совсем? будто уж там без вас…
Он никому и ничему
не верил,
не забывался в наслаждении; вкушал его, как человек без аппетита вкушает лакомое блюдо, холодно, зная, что за этим наступит скука, что наполнить душевной пустоты ничем
нельзя.
— То есть я старался представить тебе жизнь, как она есть, чтоб ты
не забирал себе в голову, чего нет. Я помню, каким ты молодцом приехал из деревни: надо ж было предостеречь тебя, что здесь таким быть
нельзя. Я предостерег тебя, может быть, от многих ошибок и глупостей: если б
не я, ты бы их еще
не столько наделал!
—
Нельзя сказать, сударыня, чтоб больно ходили… — нерешительно отвечал он, — почти можно сказать, что и
не ходили… там господа, почесть, мало ходят в церковь…
— Нездоровье ее отрицательное, а
не положительное, — продолжал доктор. — Будто одна она? Посмотрите на всех нездешних уроженцев: на что они похожи? Ступайте, ступайте отсюда. А если
нельзя ехать, развлекайте ее,
не давайте сидеть, угождайте, вывозите; больше движения и телу, и духу: и то, и другое у ней в неестественном усыплении. Конечно, со временем оно может пасть на легкие или…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб
нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить
нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Осип. Говорит: «Этак всякий приедет, обживется, задолжается, после и выгнать
нельзя. Я, говорит, шутить
не буду, я прямо с жалобою, чтоб на съезжую да в тюрьму».
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы
не поспорить!
нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?
Послушайте, Иван Кузьмич,
нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать:
не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.