Неточные совпадения
«Ничего больше не надо
для счастья, — думал он, — умей только остановиться вовремя, не заглядывать вдаль. Так бы
сделал другой на моем месте. Здесь все есть
для тихого счастья — но… это не мое счастье!» Он вздохнул. «Глаза привыкнут… воображение устанет, — и впечатление износится… иллюзия лопнет, как мыльный пузырь, едва разбудив нервы!..»
— Ах, нет, Борис: больно! — сказал Леонтий, — иначе бы я не помнил, а то помню, и за что. Один раз я нечаянно на твоем рисунке на обороте
сделал выписку откуда-то —
для тебя же: ты взбесился! А в
другой раз… ошибкой съел что-то у тебя…
— Помни же, Вера, что у тебя есть брат,
друг, который готов все
для тебя
сделать, даже принести жертвы…
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и
делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это
для меня неловко, несносно…
Я говорила себе часто:
сделаю, что он будет дорожить жизнью… сначала
для меня, а потом и
для жизни, будет уважать, сначала опять меня, а потом и
другое в жизни, будет верить… мне, а потом…
Удивление это росло по мере того, как Райский пристальнее изучал личность этого
друга Веры. И в этом случае фантазия сослужила ему обычную службу, осветив Тушина ярко, не
делая из него, впрочем, никакого романтического идеала: личность была слишком проста
для этого, открыта и не романтична.
Неточные совпадения
На
другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка".
Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не
для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться
для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что
делают никуда негодившиеся люди.
— Алексей
сделал нам ложный прыжок, — сказала она по-французски, — он пишет, что не может быть, — прибавила она таким естественным, простым тоном, как будто ей никогда и не могло приходить в голову, чтобы Вронский имел
для Анны какое-нибудь
другое значение как игрока в крокет.
— Так
сделайте это
для меня, никогда не говорите мне этих слов, и будем добрыми
друзьями, — сказала она словами; но совсем
другое говорил ее взгляд.
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужого ребенка. Что он понимает в любви к детям, в моей любви к Сереже, которым я
для него пожертвовала? Но это желание
сделать мне больно! Нет, он любит
другую женщину, это не может быть иначе».