Например, говорит, в «Горе от ума» — excusez du peu [ни больше ни меньше (фр.).] — все лица самые обыкновенные люди, говорят о
самых простых предметах, и случай взят простой: влюбился Чацкий, за него не выдали, полюбили другого, он узнал, рассердился и уехал.
Но, однако ж, пошел и ходил часто. Она не гуляла с ним по темной аллее, не пряталась в беседку, и неразговорчив он был, не дарил он ее, но и не ревновал, не делал сцен, ничего, что делали другие, по
самой простой причине: он не видал, не замечал и не подозревал ничего, что делала она, что делали другие, что делалось вокруг.
Неточные совпадения
— Нет, и не может быть! — повторила она решительно. — Вы все преувеличиваете:
простая любезность вам кажется каким-то entrainement, [увлечением (фр.).] в обыкновенном внимании вы видите страсть и
сами в каком-то бреду. Вы выходите из роли кузена и друга — позвольте напомнить вам.
У него перед глазами был идеал
простой, чистой натуры, и в душе созидался образ какого-то тихого, семейного романа, и в то же время он чувствовал, что роман понемногу захватывал и его
самого, что ему хорошо, тепло, что окружающая жизнь как будто втягивает его…
Жилось ему сносно: здесь не было ни в ком претензии казаться чем-нибудь другим, лучше, выше, умнее, нравственнее; а между тем на
самом деле оно было выше, нравственнее, нежели казалось, и едва ли не умнее. Там, в куче людей с развитыми понятиями, бьются из того, чтобы быть
проще, и не умеют; здесь, не думая о том, все просты, никто не лез из кожи подделаться под простоту.
— Как же я могу помочь, когда не знаю ни твоего горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда
простой анализ чужого ума разъяснит тебе твои сомнения, удалит, может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда довольно взглянуть ясно и трезво на свое положение, и уже от одного сознания становится легче. Ты
сама не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты знаешь, два ума лучше одного…
— И слава Богу, Вера! Опомнись, приди в себя немного, ты
сама не пойдешь! Когда больные горячкой мучатся жаждой и просят льду — им не дают. Вчера, в трезвый час, ты
сама предвидела это и указала мне
простое и
самое действительное средство — не пускать тебя — и я не пущу…
У него сердце сжалось от этих
простых слов; он почувствовал, что он в
самом деле «бедный». Ему было жаль себя, а еще больше жаль Веры.
Василиса доложила барыне. Татьяна Марковна велела позвать Меланхолиху, ту
самую бабу-лекарку, к которой отправляли дворовых и других
простых людей на вылечку.
Из глаз его выглядывало уныние, в ее разговорах сквозило смущение за Веру и участие к нему
самому. Они говорили, даже о
простых предметах, как-то натянуто, но к обеду взаимная симпатия превозмогла, они оправились и глядели прямо друг другу в глаза, доверяя взаимным чувствам и характерам. Они даже будто сблизились между собой, и в минуты молчания высказывали один другому глазами то, что могли бы сказать о происшедшем словами, если б это было нужно.
По впечатлительной натуре своей он пристрастился к этой новой,
простой, мягкой и вместе сильной личности. Он располагал пробыть в «Дымке» и долее. Ему хотелось вникнуть в порядок хозяйственного механизма Тушина. Он едва успел заметить только наружный порядок, видеть бросающиеся в глаза результаты этого хозяйства, не успев вникнуть в
самый процесс его отправления.
В этой
простой русской, практической натуре, исполняющей призвание хозяина земли и леса, первого,
самого дюжего работника между своими работниками, и вместе распорядителя и руководителя их судеб и благосостояния, он видел какого-то заволжского Роберта Овена!
— Не надо было надевать шиньона, — отвечала Николаева, давно решившая, что если старый вдовец, которого она ловила, женится на ней, то свадьба будет
самая простая. — Я не люблю этот фаст.
Неточные совпадения
Добро бы было в
самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка
простой!
И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.] сего и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (
простая оплошность) не прекратило его деятельности в
самом ее разгаре.
Но Алексей Александрович молчал, и потому адвокат продолжал: —
Самое обычное и
простое, разумное, я считаю, есть прелюбодеяние по взаимному соглашению.
Сама же таинственная прелестная Кити не могла любить такого некрасивого, каким он считал себя, человека и, главное, такого
простого, ничем не выдающегося человека.
Слыхал он, что женщины часто любят некрасивых,
простых людей, но не верил этому, потому что судил по себе, так как
сам он мог любить только красивых, таинственных и особенных женщин.