Неточные совпадения
— О, чертова музыка! — с досадой
на этот стук сказал он и сел
на одну из
скамей близ стола,
положил локти
на стол и впустил обе руки в густые волосы.
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел по тропинке, приглядываясь к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его не сбывались, он возвращался в беседку и начинал ходить под «чертову музыку», опять бросался
на скамью, впуская пальцы в волосы, или ложился
на одну из
скамей,
кладя по-американски ноги
на стол.
Пьянея всё более, он качался, и казалось, что вот сейчас ткнётся головой в землю и сломает свою тонкую шею. Но он вдруг легко и сразу поднял ноги, поглядел на них, засмеялся,
положил на скамью и, вытянувшись, сказал:
Положив на скамью мёртвые ноги бывшего хозяина, Тихон сплюнул, снова сел, тыкая рукою в шапку, в руке его что-то блестело. Артамонов присмотрелся: это игла, Тихон в темноте ушивал шапку, утверждая этим своё безумие. Над ним мелькала серая, ночная бабочка. В саду, в воздухе вытянулись три полосы жёлтого света, и чей-то голос далеко, но внятно сказал:
Привыкши к этому в ней, мы и на сей раз весу словам её не придали, а она встала, пошла к двери, да вдруг, подняв руки к горлу, и упала, прямо на порог лицом. Подняли её, разбилась, кровь носом идёт,
положили на скамью, отдышалась немножко — хрипит:
Неточные совпадения
На скамье остался человек в соломенной шляпе; сидел он,
положив локти
на спинку
скамьи, вытянув ноги, шляпа его, освещенная луною, светилась, точно медная,
на дорожке лежала его тень без головы.
Зато никто не запоет, не засвистит около вас, не
положит ногу
на вашу
скамью или стул.
Все трое мы воспитывались в одном и том же «заведении», и все трое, еще
на школьной
скамье, обнаружили некоторый вкус к мышлению. Это был первый общий признак, который
положил начало нашему сближению, — признак настолько веский, что даже позднейшие разномыслия не имели достаточно силы, чтоб поколебать образовавшуюся между нами дружескую связь.
Все они, как только кофейная закрылась в определенный час, разлеглись
на скамьях, стоящих вдоль стен, и прямо
на полу, причем те, что были поопытнее,
положили, из нелишней предосторожности, себе под голову все, что у них было наиболее ценного из вещей и из платья.
Однажды только он отчасти открыл или хотел открыть ей образ своих мыслей. Он взял со
скамьи принесенную ею книгу и развернул. То был «Чайльд-Гарольд» во французском переводе. Александр покачал головой, вздохнул и молча
положил книгу
на место.