Неточные совпадения
Она долго глядит на эту жизнь, и, кажется, понимает ее, и нехотя отходит от окна, забыв опустить занавес. Она берет книгу, развертывает страницу и опять
погружается в мысль о
том, как живут другие.
«Нет и у меня дела, не умею я его делать, как делают художники,
погружаясь в задачу, умирая для нее! —
в отчаянии решил он. — А какие сокровища перед глазами:
то картинки жанра, Теньер, Остад — для кисти,
то быт и нравы — для пера: все эти Опенкины и… вон, вон…»
Райский пришел к себе и начал с
того, что списал письмо Веры слово
в слово
в свою программу, как материал для характеристики. Потом он
погрузился в глубокое раздумье, не о
том, что она писала о нем самом: он не обиделся ее строгими отзывами и сравнением его с какой-то влюбчивой Дашенькой. «Что она смыслит
в художественной натуре!» — подумал он.
Бабушка
погружалась в свою угрюмость, Вера тайно убивалась печалью, и дни проходили за днями. Тоска Веры была постоянная, неутолимая, и печаль Татьяны Марковны возрастала по мере
того, как она следила за Верой.
Вскоре она
погрузилась — не
в печаль, не
в беспокойство о письмах и о
том, придет ли Марк, что сделает бабушка, — а
в какой-то хаос смутных чувств, воспоминаний, напрасно стараясь сосредоточить мысли на одном чувстве, на одном моменте.
Наконец, этим летом, когда семья нотариуса уехала за границу, она решилась посетить его квартиру и тут в первый раз отдалась ему со слезами, с угрызениями совести и в то же время с такой пылкостью и нежностью, что бедный нотариус совершенно потерял голову: он весь
погрузился в ту старческую любовь, которая уже не знает ни разума, ни оглядки, которая заставляет человека терять последнее — боязнь казаться смешным.
Верьте, что, несмотря на свой шик, он с каждой минутой все больше и больше
погружается в тот омут, на дне которого лежит Тарасовка.
Неточные совпадения
Между
тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был
погрузиться в черные свои тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли.
Старик тыкнул пальцем
в другой угол комнаты. Чичиков и Манилов отправились к Ивану Антоновичу. Иван Антонович уже запустил один глаз назад и оглянул их искоса, но
в ту же минуту
погрузился еще внимательнее
в писание.
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув на синюю обложку толстого «Дела М. П. Зотовой с крестьянами села Пожога», закрыл глаза и долго сидел, точно
погружаясь во
тьму, видя
в ней жирное тело с растрепанной серой головой с фарфоровыми глазами, слыша сиплый, кипящий смех.
Он никогда не вникал ясно
в то, как много весит слово добра, правды, чистоты, брошенное
в поток людских речей, какой глубокий извив прорывает оно; не думал, что сказанное бодро и громко, без краски ложного стыда, а с мужеством, оно не потонет
в безобразных криках светских сатиров, а
погрузится, как перл,
в пучину общественной жизни, и всегда найдется для него раковина.
Опять
тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять
погрузился в задумчивость. Захар стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и, наконец, пошел к дверям.