Неточные совпадения
Вера думала, что отделалась от книжки, но неумолимая бабушка без нее не велела читать дальше и сказала, что на другой день вечером чтение должно
быть возобновлено. Вера
с тоской взглянула на Райского. Он понял ее взгляд и предложил лучше погулять.
Она звала его домой, говорила, что она воротилась, что «без него скучно», Малиновка опустела, все повесили нос, что Марфенька собирается ехать гостить за Волгу, к матери своего жениха, тотчас после дня своего рождения, который
будет на следующей неделе, что бабушка останется одна и пропадет
с тоски, если он не принесет этой жертвы… и бабушке, и ей…
— Не знаю! — сказал он
с тоской и досадой, — я знаю только, что
буду делать теперь, а не заглядываю за полгода вперед. Да и вы сами не знаете, что
будет с вами. Если вы разделите мою любовь, я останусь здесь,
буду жить тише воды, ниже травы… делать, что вы хотите… Чего же еще? Или… уедем вместе! — вдруг сказал он, подходя к ней.
Он не заметил ни ее ужаса и
тоски, ни ее слов, что она тоже готовилась «поговорить
с ним». Он
был поглощен своей мыслью. А ее жгла догадка, что он узнал все и сейчас даст ей удар ножа, как Райский.
Неточные совпадения
В то время как глуповцы
с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем
был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Не лишения страшили его, не
тоска о разлуке
с милой супругой печалила, а то, что в течение этих десяти лет может
быть замечено его отсутствие из Глупова и притом без особенной для него выгоды.
— В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и
с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я
с презрением, стыдно
было мне на них показаться, и
тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой
с своей стройной поступью,
с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.
Прекрасны вы, брега Тавриды, // Когда вас видишь
с корабля // При свете утренней Киприды, // Как вас впервой увидел я; // Вы мне предстали в блеске брачном: // На небе синем и прозрачном // Сияли груды ваших гор, // Долин, деревьев, сёл узор // Разостлан
был передо мною. // А там, меж хижинок татар… // Какой во мне проснулся жар! // Какой волшебною
тоскою // Стеснялась пламенная грудь! // Но, муза! прошлое забудь.
Весь вечер Ленский
был рассеян, // То молчалив, то весел вновь; // Но тот, кто музою взлелеян, // Всегда таков: нахмуря бровь, // Садился он за клавикорды // И брал на них одни аккорды, // То, к Ольге взоры устремив, // Шептал: не правда ль? я счастлив. // Но поздно; время ехать. Сжалось // В нем сердце, полное
тоской; // Прощаясь
с девой молодой, // Оно как будто разрывалось. // Она глядит ему в лицо. // «Что
с вами?» — «Так». — И на крыльцо.